Коллектив авторов - Гемини

Девочка пробежала мимо его сиденья – на этот раз в обратную сторону. Если поезд сейчас же не тронется, придется самому бегать туда-сюда, чтобы выпустить пар. Хотя опоздание им нипочем – лишь бы Генри вовремя занял позицию. А он это сделает.

Словно прочитав его мысли, состав дернулся и сдвинулся с места. Одновременно в динамиках раздался женский голос, объявляющий время в пути, пункт назначения и правила безопасности пассажиров. Говорили по-французски, отчего речь казалась чарующей и обольстительной. Монро слышал, что в Бельгии выговор был мягче, чем в самой Франции. Он не воспринимал разницу на слух. А вот Генри с его скрупулезностью, тот, наверно, смог бы.

Монро посмотрел в окно. «Вагон номер шесть», – тихо, но отчетливо сказал он. – Едем. Четыре альфа. Повторяю: четыре альфа. Место у окна. По бокам его люди».

В нескольких километрах юго-восточнее поезда Генри ответил: «Вас понял».

Он смотрел на железнодорожное полотно вдали, особенно на то место, где пути исчезали в прорубленном в склоне холма туннеле. Въезд в туннель находился чуть ниже наиболее выгодной точки. Быстро, но без спешки Генри вышел из машины, обошел ее сзади и поднял торцевую дверцу, задержавшись на мгновение, чтобы проверить время по наручным часам. Он купил их на базе еще в учебке, потому что, как ему показалось, именно такие пристало носить морским пехотинцам. Часы по-прежнему работали и до сих пор не разонравились. Генри открыл жесткий футляр в багажнике внедорожника.

Карабин «Ремингтон 700» – старый и надежный, как его часы, как и сам Генри – работал по-прежнему безотказно. Как только он начал собирать «Ремингтон», в душе разлилось ощущение покоя и уверенности, пошло вширь – от сердцевины к голове и рукам, пропитало окружающий воздух, из которого он вдыхал невозмутимость, идеальное равновесие между разумом и телом. И «Ремингтоном».

Генри отрегулировал телескопический прицел, насадил его на ствол поверх сошки, затем лег на живот, тело само собой прильнуло к земле. Он почувствовал себя как дома, так было всегда.

– Скорость? – спросил он.

– 238 километров в час, постоянная, – ответил голос Монро в наушнике. Генри улыбнулся.

Монро поерзал в кресле. Ему не сиделось на месте. Делая вид или пытаясь делать вид, что читает книгу, он переложил ее из одной руки в другую и тут же вернул обратно.

– Ты возбужден, – спокойным, как всегда, тоном заметил Генри.

– Люблю гасить злодеев, – ответил Монро, опять меняя позу. Будь Генри рядом, врезал бы напарнику прикладом «Ремингтона». А потом сказал бы: «Извини, это все для твоего же блага. Ты мог засветить операцию».

Монро заставил себя сосредоточиться на чтении и больше не смотреть в сторону Дормова и телохранителей. Он был не первый раз замужем и прекрасно понимал, что на объект нельзя слишком много глазеть. Противник может заметить и почуять неладное. Монро стал смотреть в другую сторону.

Дормов начал терять терпение, теперь он отмахивался от молодого охранника, даже не поворачивая головы от окна. Ничего, недолго осталось. От этой мысли Монро занервничал еще больше.

Поезд показался в семистах метрах от вершины холма, на которой лежал Генри.

Он зарядил в «Ремингтон» одиночный патрон. Времени все равно хватит только на один выстрел. Если не получится с одного выстрела… да нет, раньше всегда получалось.

Генри дважды постучал по прикладу и прицелился.

– Подожди, подожди.

Генри буквально услышал, как хрустнули и побелели костяшки пальцев корректировщика. Он хотел уже сказать Монро, чтобы тот не ссал кипятком, как вдруг услышал волшебное слово:

– Цель закрыта – гражданские!

Генри застыл, а с ним – вся вселенная. И только чертов поезд летел к туннелю, словно спешил нырнуть в укрытие.

Хорошо, что девочка, наконец, перестала бегать по проходу. Плохо, что она встала прямо перед Дормовым со товарищи, уставившись на них, как завороженная. Дормов посмотрел на нее, явно недовольный столь беззастенчивым любопытством.

«Она никуда не уйдет и убережет его от смерти, – встревоженно подумал Монро. – Говнючка спасет негодяя. Лишит нас единственного шанса помешать иностранной разведке завладеть секретными материалами, причем винить ее не за что – она еще совсем ребенок».

Монро хотел встать и отвлечь девочку под каким-нибудь предлогом, даже если бы пришлось отпихнуть ее в сторону, как вдруг нарисовалась ее мама. Между соплячкой и красивой молодой дамой, одетой в белую блузку и синюю юбку, существовало поразительное сходство, но отчего-то эту женщину он до сих пор не замечал. Она взяла дочь за плечи и отвела прочь, что-то выговаривая ей по-французски – язык звучал в ушах Монро как музыка.