Коллектив авторов - Гемини

– Люди в прошлом смотрели в небо, как я сейчас, – сказала Китти. – И чувствовали, что я сейчас чувствую, – благоговение. Пройдет еще несколько сотен лет, но люди будут чувствовать то же самое. Это как…

Джек подождал окончания фразы. Молчание затянулось. Даже не выглядывая, он понял, что Китти уже не стоит у поручней и не восхищается звездами. Он достал из-за резинки штанов пистолет и, стараясь ступать бесшумно, вышел на палубу. Китти нигде не было. Джек вспомнил, что Генри Броган говорил о сверхъестественной способности красивых женщин исчезать без следа. Они так делают, бросая нас ради какого-нибудь богатенького буратины.

«Эх, если б сейчас так и было», – упав духом, подумал Джек. Он рассчитывал, что на него не сделают покушения, пока он в американских водах. Почему он не высадил Китти в надежном месте, черт побери…

Джек увидел на палубе акваланг и ласты, а краем глаза заметил метнувшуюся к нему тень, мгновенно превратившуюся в человека с пистолетом. Джек бросился вперед, чтобы упредить его, они начали бороться. Джек давным-давно не участвовал в рукопашных схватках, он чувствовал, что противник сильнее и, вероятно, моложе. Надо кончать побыстрее, иначе сил не хватит.

Джек все еще пытался нацелить пистолет в грудь аквалангиста, как вдруг прямо над ухом грохнул выстрел. Оглохнув, он только прибавил прыти, пока еще не чувствуя, ранен или нет, – на одном адреналине. Ему почти удалось прижать ствол к животу противника, но чья-то рука сзади захватила шею.

«Черт, я бы услышал, как подкрался второй, если б не выстрел», – успел подумать Джек, прежде чем потемнело в глазах.

Действуя быстро и слаженно, как труппа смертельного балета, команда связала убитых – главного объекта и его спутницу – по рукам и ногам, подцепила груз и выбросила за борт. Агенты не ожидали, что задание окажется таким легким. Женщина подвернулась случайно, а вот Уиллис считался матерым зверем с опытом тайных операций. Очевидно, жизнь на пенсии не пошла ему впрок, он слишком быстро уступил – никакого азарта, даже обидно.

Оставалось надеяться, что завершение операции будет поинтереснее. Как сохранить высокую кондицию, если объекты даже не оказывают сопротивление?

Генри Броган тонул в общественном плавательном бассейне Филадельфии.

Дети вокруг него молотили ногами, взбивая пену, хохотали, словно им взаправду было очень весело. Так оно и было – для них. Ведь они не тонули. Почему? Почему все прыгают в воду, веселятся и только он один тонет?

Когда он уже решил, что умрет, две сильные руки схватили его под мышки и вытащили из воды на пропахший хлоркой, насыщенный светом воздух. Генри, кашляя и разевая рот, поморгал, чтобы вода ушла из глаз. Отец смотрел на него с улыбкой. Его огромное лицо заслоняло собой почти весь мир, даже небеса. Генри ничего не видел перед собой, кроме этого массивного улыбающегося лица, половину которого занимали зеркальные солнечные очки, – отец никогда их не снимал. В стеклах отражался перепуганный пятилетний Генри, щуплый, в не по размеру больших трусах, которые приходилось завязывать тесемкой, чтобы не спадали, задыхающийся, дрожащий от стыда, страстно желающий улизнуть, потому что знал, что сейчас произойдет – то, что всегда происходило.

– Будем учить тебя работать ногами! – со смехом сказал отец. Звук его голоса заглушал детские крики и плеск воды. – Сосредоточься, Генри! Тебе уже пять лет! Это нетрудно! Давай, еще раз!

Оба Генри на отражении в очках беспомощно взмахнули руками и съежились – отец швырнул его обратно в воду, как рыбак выбрасывает слишком мелкую рыбешку. На поверхности колыхалась тень нависшего над водой отца, а Генри опять погружался – все глубже и глубже. Гулкий громоподобный смех стал глуше.

По телу Генри электрическим током пробежал ужас. Он попытался закричать, но издал лишь негромкое, свистящее бульканье. Светлый прямоугольник поверхности наверху отдалялся все больше. Как бы он ни двигал ногами и руками, пытаясь всплыть, у него ничего не получалось – вода держала крепко. Ноги стали тяжелыми, такими тяжелыми, будто к ним привязали огромный груз. Он чувствовал, как этот груз тащит его за щиколотки все дальше вниз, на такую глубину, где он еще ни разу не был, так глубоко, что ему ни за что на свете не всплыть на поверхность. Вокруг него смыкалась тьма. Отцовский смех, крики детей, плеск воды постепенно замерли, и он тоже сейчас навсегда замрет.