Оливер Боуден: Assassin's Creed. Тайный крестовый поход

Кивнув им, он переступил через порог, прошел под аркой и дальше, через двор, к башне Наставника. Следом шли его соратники. Людские потоки растекались вдоль стен, заполняя двор. Лучники спускались со стен, чтобы присоединиться к ним. Из окон башен во двор смотрели близкие ассасинов и слуги. Всем хотелось увидеть возвращение Альтаира и его столкновение с Аббасом.

Альтаир поднялся по ступеням, готовясь войти в башню. У него на пути стоял Аббас. Лицо самозваного Наставника было мрачным и осунувшимся. В глазах читалось отчаяние. Аббас сознавал близость своего поражения.

– Аббас, твое правление кончилось, – крикнул ему Альтаир. – Прикажи тем, кто еще верен тебе, сдаться.

– Никогда, – презрительно фыркнул Аббас.

В этот момент из башни вышло около дюжины ассасинов и слуг. У некоторых были бегающие, испуганные глаза. Но оставались и те, кто был готов сражаться. Они не считали битву оконченной.

– Вели своим людям сложить оружие, – потребовал Альтаир. Он стал вполоборота, указывая на заполненный людьми двор. – Тебе не выстоять против нас.

– Я намерен защищать цитадель до последнего человека, – заявил Аббас. – Разве ты не сделал бы то же самое?

– А я, Аббас, стал бы защищать братство, – резко возразил Альтаир. – Но вместо этого ты пожертвовал едва ли не всеми нашими принципами. Ты и моих жену и сына принес в жертву собственной ненависти и упрямому нежеланию признать правду.

– Ты говоришь о моем отце? О гнусной лжи, которую ты распространял о нем?

– А не по той ли причине мы здесь стоим? Не это ли было источником твоей ненависти, которую ты лелеял годами, отравляя всех нас?

Аббаса трясло. Его пальцы до белизны костяшек сжимали перила.

– Мой отец покинул братство. Он бы никогда не покончил с собой.

– Он покончил с собой, Аббас. Он оборвал свою жизнь кинжалом, который ты прячешь под одеждой. Твой отец убил себя, поскольку у него было больше чести, чем у тебя, проживи ты хоть тысячу лет. Твой отец не хотел, чтобы к нему испытывали презрительную жалость, какую будут испытывать к тебе, когда ты станешь гнить в крепостной тюрьме.

– Никогда! – заорал Аббас. Его дрожащий палец указывал на Альтаира. – Ты утверждаешь, что сможешь вернуть себе власть над братством, не потеряв жизни ни одного ассасина. Посмотрим, как это у тебя получится… Убейте его!

Несколько человек, стоявшие за спиной Аббаса, бросились к Альтаиру, как вдруг…

Раздавшийся взрыв заставил умолкнуть всех: толпу во дворе, ассасинов и приспешников Аббаса. Все в ужасе смотрели на Альтаира. Тот стоял с протянутой рукой, словно указывая на Аббаса. Но вместо лезвия скрытого клинка между пальцев торчала небольшая трубка, из которой шел дым.

Послышался короткий, сдавленный крик. Аббас смотрел на свою грудь, где расплывалось кровавое пятно. Он выпучил глаза и пытался что-то сказать, но слова не выговаривались.

Ассасины, верные Аббасу, замерли. Открыв рты, они смотрели на Альтаира. Он повернул руку, и теперь трубка огнестрельного устройства, прикрепленного к наручу, была направлена на них.

Устройство могло сделать только один выстрел, но ассасины Аббаса этого не знали. Никто из них прежде не видел такого оружия. До этого момента они и представить себе не могли трубку, стреляющую огнем и металлом. Последние сторонники Аббаса побросали свои мечи. С поднятыми руками они прошли мимо Альтаира и влились в толпу. Аббас качнулся. Не удержавшись, он упал и покатился внутрь башни.

Альтаир опустился на корточки рядом с ним. Аббас тяжело дышал. Одна рука была неестественно вывернута. Плащ на груди был мокрым от крови. Он умирал.

– Хочешь, чтобы я попросил у тебя прощения? – спросил Аббас. Он усмехнулся и вдруг стал похожим на призрак. – За то, что отнял у тебя жену и сына?

– Аббас, это твои последние слова. Не пропитывай злобой и их.

Аббас нашел в себе силы презрительно фыркнуть:

– Надо же! Ты продолжаешь играть в благородство. – Он приподнял голову. – А ведь первый удар нанес ты, Альтаир. Я отнял у тебя жену и сына, но после того, как твоя ложь отняла у меня гораздо больше.

– Я сказал тебе правду. Неужели за все годы ты ни разу не усомнился в своем упрямом отрицании этой истины?

Аббас вздрогнул. Его глаза тяжело закрылись. Потом с трудом открылись. Помолчав, он спросил:

– Надеюсь, за этой жизнью придет следующая. Я увижу отца и узнаю правду о его последнем дне. Когда же придет твой час, мы найдем тебя и рассеем все сомнения.

Он закашлялся. Внутри что-то булькнуло. Между сомкнутых губ надувался кровавый пузырь. Альтаир смотрел в глаза Аббаса. Там ничего не осталось от осиротевшего мальчишки, каким он его знал когда-то. Не осталось ничего от лучшего друга, каким он прежде был. Альтаир видел лишь изломанного, озлобленного человека, принесшего ему столько бед.