Армин Кыомяги - Луи Вутон

Четыре гребаных года…

Надо что-то делать. Как поступает нормальный молодой человек, в один прекрасный летний день обнаруживший, что находится в пустом городе? Отправляется на поиски живых существ. И уже не важно – ему подобных или совсем других. Полное одиночество человеку чуждо. Он просто не может быть один, вот не может и все тут.

Запихал в рюкзак (Sportland) двухлитровый Sprite (Rimi), четыре Snickers’а (R-Kiosk) и бинокль (какая-то лавочка охотничьих принадлежностей с затейливым названием) и прыгнул в седло. Спустился по Тартускому шоссе к центру. То и дело тормозил и прислушивался. Все звуки, похоже, исходили только от меня. На перекрестке с улицей Лийвалайя встал посреди дороги, бросил взгляд налево, затем направо, взглянул вверх и заорал во всю глотку: «СТО-ОКМАНН!!!». Не знаю, на что я надеялся. Что из-за какого-нибудь угла выползет рассерженный бомж и, прижав палец к губам, потребует замолчать, расшумелся, мол, кретин, не видишь что ли, все спят?

Поехал мимо Kaubamaja. Створки стеклянных дверей похотливо распахивались, словно челюсти плотоядного растения. Заглянул внутрь. Работал эскалатор, из динамиков бархатный женский голос зазывал на третий этаж, где можно познакомиться с новыми тефлоновыми сковородками. Но это было совсем не тем знакомством, в котором я сейчас нуждался.

Автоматически открылись двери и в Swissotel’е. Слез с велосипеда и зашел в просторный лобби-бар , крикнул с надеждой в голосе: «В здании заложена бомба!». На стойке бара стоял недопитый стакан с пивом, в нем плавала дохлая муха.

Поехал дальше. В одном из троллейбусов увидел открытые двери. Вошел, заглянул за каждое сидение, в кабине водителя долго жал на скрипучий сигнал – ничего.

Ворвался в контору Swedbank’а, ударом ноги опрокинул аппарат электронной очереди, прыгнул с ногами на кресло, чтобы отовсюду было видно, и угрожающе проорал: «Это ограбление!». Но никто не отреагировал. Перескочив через ближайший стол теллера, попытался открыть ящик с деньгами. Проклятье, заперт,! Поковырялся ножницами, попробовал открыть дыроколом. Какого черта, для кого вы держите эти сраные деньги? Совершенно бессмысленное скопидомство. В конце концов, схватил стул и лупил им по ящику до тех пор, пока тот не вывалился, и на пол в большом количестве посыпались разноцветные бумажки. Подобрав, сколько смог, посмотрел прямо в камеру видеонаблюдения и повторил: «Ограбление!». Тишина. Почувствовал, что на моем лице, да и во всем облике, невольно появляется умоляющее выражение. «Ну, правда же, ограбление!». Глазок объектива безучастно следил за мной. Как деньги, так и налетчик оставили его совершенно равнодушным. Я шмыгнул носом и в отчаянии признался прямо в камеру, что живу в торговом центре Ülemiste, и если они захотят меня арестовать, то днем я, скорее всего, брожу по дому, зато ночью меня всегда можно найти на втором этаже в водяной постели мебельного салона. На всякий случай продиктовал им номер своего мобильника. Идя к выходу, чуть было не выбросил деньги, но, к счастью, в последний момент сообразил, что роль грабителя надо сыграть до конца. Налет должен оставаться настоящим налетом. Просто так, по пустяковому поводу полиция и ног со стола не спустит.

Въехал в Solaris через южную сторону и выехал с другой стороны. Ничего не скажешь, эти двери с фотоэлементом весьма удобны, даже с велосипеда слезать не обязательно. Здесь все то же: пустые эскалаторы, экраны с рекламой Sony, откуда-то сверху – видимо, из кинозала – автоматные очереди, взрыв и героический смех главного действующего лица. Звезда категории «А», 20 лямов за ленту. Когда раскурочу все ящики во всех банковских конторах, стану таким же богатеем.

Притормозил в парке Таммсааре. Прислонив велик к памятнику, присел рядом с Антоном Хансеном. Сидели там с мэтром на скамейке как два несчастных кавалера, явившихся на свидание вслепую. Смотрели в разные стороны – я в будущее, он, очевидно, в прошлое. Я сжевал батончик шоколада и выпил лимонад. Вторую шоколадку оставил ему и двинул дальше. Сперва по трамвайным путям, когда они закончились, по проезжей части, попеременно – то в правильном ряду, то по встречной полосе.

Около Русалки остановился как вкопанный. Любой бы остановился. Прямо за спиной ангела, вжавшись боком в берег и немного накренившись, стоял гигантский круизный лайнер. То еще зрелище! Судно казалось совершенно целым, просто стояло в очень неподходящем месте в несколько неправильной позиции. Обшарил его в бинокль, но никаких признаков жизни не обнаружил. Роскошный бассейн на верхней палубе из-за крена наполовину вытек, шезлонги в беспорядке валялись вдоль релинга. Там-сям виднелись стаканчики (из некоторых торчали соломинки), косынки, книжки, журналы, сумочки, шлепанцы, игрушечные ведерки. На корме вяло шевелился флаг какого-то незнакомого мне государства. Оранжевые спасательные плоты нетронутыми висели по бортам. Вопреки общей тревожной атмосфере, от океанского исполина веяло вечным покоем и полным безразличием. Белый лайнер назывался «Princess Liberty». Ну, вот, теперь ты, принцесса, свободна от постоянной круговерти. Сошла с тяжкого круга жизни. Не придется больше ходить из порта в порт, возя на своем горбу и развлекая толпы все новых и новых курортников в шлепках.