Армин Кыомяги - Луи Вутон

Я вышел из дома. Сосало под ложечкой. Лишь теперь соизволил пристальнее вглядеться в Тартуское шоссе. Трамваи стояли, где попало, как и машины. Некоторые из них влепились в стоящие перед ними, но, судя по всему, не на скорости. Скорее, это похоже на дружескую встречу заднего с передним. Один Опель с финскими номерами уткнулся в дорожный знак. Заглянул в салон. На переднем сидении раскрытая карта Таллинна, сзади пустые детские сидения, между ними две потрепанные куклы Angry Birds. Прошел мимо младенческой коляски. Вернулся. Осторожно отстегнул полог. Пусто. Одна лишь погремушка с обсосанным кончиком. Взял ее, потряс и вздрогнул. Какой громкий звук! Огляделся. Нереальная тишина, словно находишься в вакууме. Прислушался. Хотел прикрыть глаза, но почему-то не хватило духа. Обуял смертный ужас. Город есть, дома есть, трамваи и машины есть, а звуков нет. Снова взял погремушку и тихонько пошевелил ею, так, что смог различить даже перемещение отдельных горошин. Постепенно наращивал темп, крутясь при этом на все 360 градусов. Треск нарастал, где-то в недрах глотки родился низкий звук «Аааааааааа…». Я поднял пластмассовую игрушку над головой, все интенсивнее размахивая ею. «АААААААА…». Голос набирал силу и больно распирал грудь, словно вешние воды, стремящиеся снести плотину. «АААААНА-А-ПОООМОЩЬ!».

И вновь тишина. Нонсенс. В таком безмолвии запросто можно чокнуться. Сунув погремушку в карман, я затопал дальше. Хоть какой-то звук.

Для разнообразия шагал по проезжей части дороги, но все же изредка поглядывал назад. Упорный оптимизм светофоров казался только что не смешным. Если во всем мире вдруг прекратится жизнь, где-то обязательно найдется какой-нибудь бравый и самоотверженный светофор. Порядок должен быть, черт его побери.

Это навело меня на мысль об электричестве. Может, стоило бы позвонить на Нарвскую электростанцию? Наверняка там перед главным пультом управления клюет носом какой-нибудь сонный техник, которого, как и меня, несправедливо обошло стороной тотальное исчезновение. Отыскал в интернете номер энергетической фирмы, но, позвонив туда, вновь вынужден был выслушивать эту механическую музыку, примитивная и бесконечно повторяющаяся мелодия которой уже через минуту-другую лишается всей своей фальшивой бравурности, погружая тебя в липкую черную меланхолию. Почему музыка? Почему бы не литература? Я готов выслушать полное собрание сочинений Таммсааре, раз вы не желаете обслуживать меня. Но прошу, только не надо измываться надо мной при помощи этого романтичного саксофона.

Взвесив сложившееся положение, я решил временно переселиться в торговый центр Ülemiste. Переселение – это, пожалуй, сильно сказано, но, во всяком случае, сегодня я прибыл сюда с лэптопом, мобильником и велосипедом. Понятия не имею, как долго это продлится. Наверняка скоро они все же вернутся. Надеюсь, что очень скоро.

В центре видимых изменений не было. Гостеприимно распахнувшись, входные двери продемонстрировали свою широченную улыбку. Я не стал упираться, прошел, и двери закрылись у меня за спиной. Я очутился в брюхе кита.

Свет был повсюду, галопировали эскалаторы, как сбросившие наездников кони, два этажа, под завязку набитые товарами со всей планеты, терпеливо ждали осуществления сделок купли-продажи, как ждут женихов юные девственницы. Я обнаружил, что забыл дома кошелек. Так что здесь эта свадьба для меня отменяется, к сожалению.

Потопал в Rimi. Пиццы уже не выглядели товаром первой свежести. Хлеб и булки утратили обычную угодливую мягкость, показывая для разнообразия более твердые грани своего характера. Я прошел в подсобные помещения, где наткнулся на гигантскую кухню. Отыскал самую маленькую кастрюлю, которая все равно оказалась слишком большой, и поставил ее на плиту. Принес из торгового зала сметану и пачку пельменей. Их я хотя бы варить умею. Наелся. Взяв парочку банок Red Bull, поехал наверх в мебельный салон. Нашел кровать с подходящим для себя матрасом, растянулся на нем, открыл лэптоп и вздремнул.

Интересно, сколько мне придется вот так, в одиночестве жить здесь? Неделю? Дольше? К телефону я больше не прикасался. От этого количества звонков без ответов может съехать крыша. Послонялся по магазинам. Сменил рубашку, белье и носки. Позавчерашние кроссовки были еще вполне свежими. Грязное белье кинул в мусорник. Опробовал все рулы, но, положа руку на сердце, ни одна по– настоящему не воодушевила. Зашел в Euronics, где прихватил DVD-проигрыватель и самый большой LED-экран, затем набрал в Jysk’е охапку подушек, в Rimi загрузил тележку экзотическим пивом и двумя десятками пачек чипсов, а также приволок за собой ближайшую стойку на колесах с кассетами. Осмотрел футляры фильмов со скидками. Главным образом древняя бодяга, о которой я и слыхом не слыхивал. Открыл банку пива Corona и вставил одну из кассет с Томом Хенксом в главной роли. Оказалось, что герой фильма, работавший в одной курьерской фирме, выжил в авиакатастрофе и очутился на необитаемом острове, где ему пришлось начать жить практически без ничего. Единственным его товарищем был волейбольный мяч, которого герой назвал Вильсоном. Прошло четыре года, прежде чем Хенкс смог вернуться к людям.