Аластер Рейнольдс - Ковчег спасения. Пропасть Искупления

Другая группа машин, до того не заметная, уже обращавшаяся по орбите, принялась обрабатывать пыль и обломки, собирая, охлаждая и спрессовывая их. За ней образовывалось аккуратное кольцо, тщательно упакованные гигатонны вещества. Позади миногами сновали машины поменьше, заглатывая избранные участки и подвергая дальнейшей переработке.

– Что происходит?

– Похоже, машины разбирают луну.

– Это я уже поняла. Но, кажется, способ разборки они выбрали крайне трудоемкий. Наши боеголовки, предназначенные для пробоя литосферы, справились бы в два счета.

– И притом испаряют и расшвыривают по системе половину лунной массы. Думаю, ингибиторам это как раз ни к чему. Им нужно как можно больше обработанной и упорядоченной материи. Одной луны не хватает – они разбирают целых три. Конечно, часть материи не сумеют перегнать в твердое состояние, по крайней мере без какой-нибудь монструозной алхимии, но, по моим скромным оценкам, они заполучат этак десять в двадцатой степени тонн сырого твердого материала.

– Немаленькая куча щебня.

– Да. Напрашивается вопрос: на кой черт им это надо?

– Кажется, у тебя уже есть теория на этот счет.

Илиа Вольева улыбнулась:

– Пока только предположения. Разборка луны еще продолжается, но кажется ясным, что материал они хотят использовать для постройки. И знаешь что? Я очень подозреваю, что они не облагодетельствовать нас собираются, а совсем даже наоборот.

– Полагаешь, оружие?

– Увы-увы, к старости я делаюсь предсказуемой. Да, боюсь, речь идет об оружии. Но каком – даже предположить страшно. Несомненно, если бы они хотели уничтожить Ресургем с налета, уже разнесли бы в пух и прах. Для этого аккуратно разбирать спутник не нужно.

– Видать, у них на уме кое-что другое.

– Это уж точно.

– Илиа, мы можем помешать им. И должны. У нас есть мощное оружие, почти весь клад сочленителей. Даже сейчас мы могли бы сильно осложнить им работу.

Вольева отключила дисплей.

– Пока они, кажется, не подозревают о существовании «Ностальгии». Мы попали в радиус их детектирования только вблизи Гадеса. Хочешь выдать нашу позицию, использовав сочленительское оружие?

– Будь это нашим последним крупным шансом, почему бы нет… Думаю, в такой ситуации и ты не возражала бы.

– Я просто хочу сказать: если мы применим оружие, назад пути не будет. Ты это уясни крепко-накрепко.

Вольева помолчала немного, затем добавила:

– Есть еще одно немаловажное обстоятельство.

– Какое же?

– Мы управлять оружием не можем. Оно под контролем капитана. Без его помощи мы бессильны. А капитана еще нужно уговорить.

Конечно же, сами себя черные машины не называли ингибиторами. Они никогда не видели необходимости в самоназвании. Просто существовали ради задачи невероятной важности, обеспечивали самое возможность разумной жизни. Ингибиторы не надеялись, что их поймут, не ожидали сочувствия, поэтому любое имя либо намерение оправдать свою деятельность казалось им избыточным. Тем не менее они смутно сознавали, что им дали название после колоссальных зачисток, после истребления разумных рас, после Войны Рассвета. Название не кануло в Лету, оно передавалось со слухами, с легендами, с призывами на помощь от одной разумной расы к другой. Все они были уничтожены, стерты с лица Галактики. Ингибиторы – те, кто уничтожает обладающие сознанием расы.

Управляющий разум отметил с сожалением, что название является подходящим.

Трудно сказать, когда именно началась работа ингибиторов. Война Рассвета стала первой масштабной катастрофой в истории обитаемой Галактики, столкновением миллионов развившихся культур – первых, освоивших межзвездные перелеты, игроков дебюта разумной жизни.

По большому счету Война Рассвета произошла из-за стремления обладать единственным необходимым для всех ресурсом.

Это была война из-за металла.

Ана вернулась на Ресургем.

Само собой, пришлось отвечать на вопросы.

Ответила с максимальным равнодушием, какое смогла изобразить. Была в глухомани, встречалась с агентом, давшим чрезвычайно важные сведения. Открылся новый след, возможно ведущий прямо к триумвиру. Очень свежий и многообещающий. Чтобы доказать весомость находок, инквизитор Виллемье подняла закрытые прежде дела и распорядилась доставить давних подозреваемых в Дом инквизиции для новых допросов.

А женщине по имени Ана Хоури было тошно. Столько мерзости придется сотворить для сохранения статус-кво. Брать в оборот невинных, да так, чтобы поверили в угрозу жизни или, по крайней мере, в свободу. Подлость от начала до конца. Когда-то Ана старалась подсластить пилюлю, запугивала и мучила лишь тех, кто подозревался в других преступлениях – таких личностей немало обнаружилось при изучении выкраденных архивов других департаментов и отделов. Это помогло на время усыпить совесть. Но теперь и такой прием казался грязным.