Стефан Петручо - Человек-Паук. Вечная юность

– Мы никуда не уйдем. Освободите дорогу!

Питер слегка расслабился.

«Пока ситуация патовая. Можно переключиться на Паучка, но какой от этого будет толк? Минутку…»

Он поднял камеру и сделал снимок. Один из охранников тут же прикрыл лицо.

– Уберите камеру!

В ответ студенты демонстративно подняли телефоны и принялись делать снимки и записывать видео.

«Да я не только заставил охрану дважды подумать, прежде чем что-то предпринимать! Это же эксклюзивные кадры!»

Теперь Киттлинг глядел на Питера с восторгом, но тут здание вздрогнуло от оглушительного грохота. Хоровые лозунги снаружи сменились отчаянными криками. Выглянув в окно и увидев столб дыма, Питер понял: там, на дальней стороне площади, только что произошел взрыв.

Толпу охватила паника. Полицейские устремились к месту взрыва – и оказались еще дальше от Выставочного зала, чем прежде. Питер не мог разглядеть, есть ли пострадавшие, но, по крайней мере, толпа в том месте была реже, чем везде. Отчего именно это место? И именно это время?

«Как будто кто-то решил отвлечь общее внимание от…»

И тут прогремел новый взрыв – намного слабее и ближе.

Питер отвернулся от окна. Дверь запасного выхода в конце длинного коридора сорвалась с петель. Внутрь вошли шестеро. Все они были вооружены. Одеты они были так же, как демонстранты, но двигались с военной четкостью. Сквозь дверной проем за их спинами в служебном проезде виднелся огромный лимузин.

«Пока полиция занята взрывом на площади, они подорвали дверь со стороны улицы и вошли. Умно».

На рухнувшую дверь упала огромная тень. Вначале Питер решил, что сейчас войдут еще трое, но вошедший оказался всего один. Одетый в строгий пиджак и жилет, куда больше подходящие для светского раута, чем для налета, оставив позади своих бойцов, вперед вышел настоящий гигант. Его лысина блестела в свете неоновых ламп, точно чудовищный бильярдный шар. Пол вздрагивал от каждого его шага, точно от крохотного взрыва, наконечник увенчанной бриллиантом трости оставлял точки на мраморном полу.

– В главный зал, быстро. Противогазы держать наготове!

«Кингпин! Я видел его фото, но живьем он выглядит еще внушительнее. Что он здесь делает?»

Прежде, чем в голову Питера пришли хоть какие-то догадки, мощное, точно лосиное, плечо Уилсона Фиска смело его с дороги. Сохраняя инкогнито, Питер позволил оттолкнуть себя в сторону, и Кингпин, словно бульдозер, прошел сквозь группу столпившихся в холле студентов.

Прежде, чем кто-либо успел подумать, собирается ли охрана атаковать, люди Кингпина открыли огонь и уложили обоих охранников на месте. Не обращая внимания на крики студентов, злодеи подошли к входным дверям и заперли их на телескопические засовы, точь-в-точь подошедшие к скобам дверных ручек.

Оказавшись взаперти, дюжина демонстрантов устремила взгляды на своего вождя, Киттлинга. Тот, в свою очередь, немо взирал на тела убитых охранников.

– Нельзя же так просто…

Видя, с каким вниманием все отнеслись к словам потрясенного Киттлинга, Фиск сгреб его за ворот рубашки и рывком поднял в воздух.

В мгновение ока двое из демонстрантов – судя по виду, лайнбэкеры [2]  Лайнбэкер (англ. linebacker ) – полузащитник в американском футболе. из университетской команды – кинулись вперед, а следом за ними – разъяренный Рэнди Робертсон.

– Рэнди, стой!

Питер попытался схватить и остановить его, но прежде, чем все трое успели хотя бы приблизиться, вооруженные бойцы встали на их пути, отгородив от них Кингпина и Киттлинга. Один из бойцов выстрелил в воздух, и Рэнди с остальными замерли на месте.

Толстые губы Уилсона Фиска изогнулись в улыбке. Вырвав у Киттлинга телефон, он раздавил его в кулаке, отпустил Киттлинга и повернул бычью голову к группе охваченных страхом студентов.

– Не суйтесь под ноги, и у вас будет, о чем рассказать друзьям. Но если кто-то из вас вдобавок опишет мои приметы полиции, я найду его. Врать не придется – просто скажете им, что были очень испуганы и ничего не помните. От испуга всегда трудно запомнить детали.

Пока все, как завороженные, смотрели на Кингпина, Питер потихоньку отступил назад. Укрывшись от глаз бандитов за спинами студентов, он шмыгнул в боковой коридор.

«Может, политика – это и не мое, но вот эти клоуны – уж точно мое дело!»

Где бы переодеться? Он огляделся в поисках подходящего места, но обнаружил только запертый чулан. Чувствуя легкий укол вины, он сломал задвижку и втиснулся в тесное помещение. Спотыкаясь о ведра, метлы и бутылки с едкими моющими средствами, он избавился от обычной одежды и остался в красно-синем костюме, украшенном узором паутины.