Вероника Рот: Мятежная

В последнюю очередь меня интересует, как Джанин смогла создать систему охраны. Но даже она пошла мне на пользу. Надо решить еще одну проблему, если уж я не решила главную.

Кристина выпрямляется. Возможно, у нее те же чувства.

– Или в яде содержится приемопередатчик, – предполагаю я.

– Но как тогда Тори прошла? Она же не дивергент, – удивляется Кристина.

– Не знаю, – наклонив голову, отвечаю я.

Возможно, она дивергент , как и ее брат. Но Тори не хотела в этом признаваться, несмотря на то, что отношение к дивергентам изменилось.

Я все больше убеждаюсь, что люди – сплошное наслоение тайн. Думаешь, что их понимаешь, но их мотивы всегда скрыты от тебя и глубоко запрятаны. Ты никогда не узнаешь окружающих полностью, но иногда приходится им доверять.

– Как считаешь, что они с нами сделают, когда признают виновными? – после пары минут тишины спрашивает Кристина.

– Честно?

– По-моему, сейчас самое подходящее время для честности.

Я краем глаза смотрю на нее.

– Попытаются до смерти закормить нас печеньем, а потом уморить продолжительным сном.

Кристина смеется. Я пытаюсь удержаться. Если я рассмеюсь, то сразу же разрыдаюсь.

Я слышу крик, оглядываюсь по сторонам, чтобы увидеть, откуда он исходит.

– Линн!

Кричит Юрайя. Он бежит к двери, через которую двое лихачей несут на самодельных носилках Линн. Они, судя по всему, сделаны из полки книжного шкафа. Девушка слишком бледная, ее руки сложены на животе.

Я вскакиваю и бросаюсь к ней, но два пистолета бесфракционников преграждают мне дорогу. Я останавливаюсь и поднимаю руки вверх.

Юрайя проходит мимо толпы «военных преступников», показывает пальцем на женщину-эрудита с седыми волосами и жестким выражением лица.

– Вы. Подойдите.

Женщина встает, одергивает брюки и подходит к краю толпы. Выжидающе глядит на Юрайю.

– Вы врач? – спрашивает он.

– Да, точно, – отвечает она.

– Тогда помогите ей! – мрачно говорит он. – Ей плохо.

Женщина-врач подходит к Линн и просит лихачей опустить носилки. Они повинуются, и она садится рядом на корточки.

– Милая, пожалуйста, убери руки с раны, – говорит она.

– Не могу, больно, – стонет Линн.

– Я понимаю, – отвечает женщина. – Но я не смогу осмотреть рану, если ты мне не позволишь.

Юрайя тоже становится на колени и осторожно убирает руки Линн с живота. Женщина аккуратно поднимает с девушки рубашку. Пулевая рана, простая круглая дырка, красный кружок на коже, вокруг – темный кровоподтек. Но он слишком темный.

Женщина сжимает губы, и я понимаю, что Линн при смерти.

– Вылечите ее! – стонет Юрайя. – Сделайте это!

– Напротив, – тихо отвечает она. – Именно потому, что вы подожгли больничный этаж, я не смогу.

– Есть другие больницы! – кричит он. – Вы возьмете все необходимое оттуда и спасете Линн!

– У нее слишком тяжелое состояние, – спокойно произносит врач. – Если бы вы не жгли все на своем пути, я бы попыталась, но в нынешней ситуации мои усилия ни к чему.

– Заткнись, ты! – воет Юрайя, наставляя пистолет ей в грудь. – Я вашу больницу не жег! Она мой друг, и я… просто…

– Юри, заткнись, – шепчет Линн. – Поздно.

Юрайя роняет пистолет, который с грохотом падает на пол, и хватает Линн за руку. У него дрожат губы.

– Я тоже ее друг, – заявляю я бесфракционникам. – Вы сможете держать меня на прицеле, где вам угодно.

Они пропускают меня, и я подбегаю к Линн. Хватаю ее за другую руку, липкую от крови. Мне плевать, что на меня наставлены дула. Я смотрю на ее лицо, которое начинает желтеть.

Похоже, она уже не узнает меня. Смотрит только на Юрайю.

– Я так рада, что умираю в сознании, а не под симуляцией, – слабым голосом произносит она.

– Ты не умрешь, только не сегодня!

– Не говори глупостей, – отвечает она. – Слушай, Юри, я ее любила. Правда.

– Кого? – дрожащим голосом спрашивает он.

– Марлен.

– Да, мы все Марлен любили, – соглашается он.

– Нет, я не это имела в виду, – качает головой она. И закрывает глаза.

Проходит еще пара минут прежде, чем ее рука, которую я продолжаю держать, обмякает. Я кладу ее обратно на живот и делаю то же самое со второй рукой. Юрайя трет глаза, по его щекам текут слезы. Мы смотрим друг на друга, стоя над мертвой Линн.

– Тебе придется сказать Шоне, – шепчу я. – И Гектору.

– Точно, – шмыгая носом, отвечает он и прикасается ладонью к лицу Линн. Может, ее щеки еще теплые, думаю я. Но не хочу трогать, чтобы не почувствовать холода.

Встаю и иду обратно к Кристине.