Вероника Рот: Мятежная

Мы уже на первом этаже, минуем большой зал собраний, в котором полно людей, одетых в черное и белое. Я на мгновение приостанавливаюсь. Некоторые сбились в небольшие группы, опираются друг на друга и плачут. Другие стоят в одиночестве, опершись на стены, или по углам, с пустыми, глядящими в никуда глазами.

– Нам многих пришлось застрелить, – тихо бормочет Юрайя, сжимая мне руку. – Просто для того, чтобы попасть сюда.

– Знаю, – отвечаю я.

Вижу мать и сестру Кристины в правом конце зала. Слева – юноша с черными волосами, сверкающими в свете ламп. Питер. Он придерживает за плечо женщину средних лет. Свою мать.

– Что он тут делает? – спрашиваю я.

– Трусишка пришел последним, в самом конце, – отвечает Юрайя. – Слышал, его отец погиб. Но мать, похоже, в порядке.

Питер смотрит в сторону и встречается взглядом со мной на одно мгновение. Я пытаюсь пробудить в себе капельку жалости к человеку, который сохранил мне жизнь. Хотя моя прежняя ненависть к нему прошла, я не чувствую ничего.

– Что за задержка? – ругается Тереза. – Давай дальше.

Теперь мы направляемся к главному вестибюлю, где я когда-то встречалась с Калебом. Громадный портрет Джанин Мэтьюз порван на куски и лежит на полу. Висящий в воздухе дым идет от книжных шкафов, которые уже догорают. Компьютеры разбиты на куски.

В центре рядами сидят эрудиты, те, кому не удалось скрыться, и предатели-лихачи, оставшиеся в живых. Я ищу знакомые лица. В заднем ряду замечаю Калеба, он до сих пор выглядит оглушенным. Отворачиваюсь.

– Трис! – слышу я. Кристина заняла место впереди, рядом с Карой, ее нога перебинтована тканью. Она машет мне рукой, и я присаживаюсь рядом с ней.

– Безуспешно? – тихо спрашивает она.

Я качаю головой.

Она вздыхает и кладет мне руку на плечи. Этот жест такой доброты, что я едва не начинаю плакать. Но я и Кристина – не те люди, которые будут рыдать. Вместе мы только воюем. Поэтому я сдерживаю слезы.

– Видела в соседнем зале твою маму и сестру, – шепчу я.

– Ага, я тоже. Семья цела.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Как твоя нога?

– Нормально. Кара сказала, что заживет без проблем. Кровь сильно не идет, одна из медсестер-эрудитов успела сунуть по карманам обезболивающего и бинтов, так что все в порядке, – поясняет Кристина. Позади нее Кара осматривает руку эрудиту.

– Где Маркус?

– Не знаю, – отвечаю я. – Нам пришлось разделиться. Видимо, должен быть где-то здесь. Если его только не убили.

– Честно говоря, я бы не удивилась.

Некоторое время в зале царит хаос. Люди вбегают и выбегают, охранники-бесфракционники стоят на постах и приводят новых людей в синей одежде Эрудиции. Но постепенно становится все тише, и тут я вижу его. Тобиас выходит из двери, ведущей с лестницы.

С силой прикусываю губу, стараюсь не думать, не зацикливаться на холоде в груди и тяжести, висящей на плечах. Он меня ненавидит. Он мне не верит.

Кристина крепче обнимает меня, когда он проходит мимо, даже не обращая на меня внимания. Я смотрю ему вслед. Он останавливается рядом с Калебом, хватает его за руку и поднимает на ноги. Тот пару секунд пытается сопротивляться, но у него нет и половины той силы, что у Тобиаса, и ему приходится подчиниться.

– Что? – в ужасе спрашивает Калеб. – Чего ты хочешь?

– Хочу, чтобы ты отключил систему охраны в лаборатории Джанин, – рявкает Тобиас. – Пусть бесфракционники получат доступ к ее компьютеру.

И уничтожат все , думаю я. У меня на сердце становится еще тяжелее, если такое вообще возможно. Тобиас и Калеб исчезают в дверном проеме.

Кристина опирается на меня, а я – на нее, мы поддерживаем друг друга.

– Сама понимаешь, Джанин включила все передатчики в Лихачестве, – сообщает она. – Одна из групп бесфракционников попала в засаду, организованную лихачами, которые были под контролем симуляции. Они объявились минут десять назад – прямо из района Альтруизма. Очевидно, бесфракционники одержали верх, если можно назвать победой расстрел толпы людей с отключенными мозгами.

– Ага.

Больше особо сказать нечего. Она и сама это понимает.

– Что произошло после того, как меня ранили? – спрашивает она.

Я описываю голубой коридор с двумя дверьми и все симуляцию, включая тренировочный зал Лихачества и убийство двойника. Не рассказала только о том, как мне привиделся Уилл.

– Подожди, – говорит она. – Симуляция? Без приемопередатчика?

Я хмурюсь. Об этом я и не подумала. Особенно тогда.

– Если лаборатория распознает человека, возможно, в компьютере есть информация обо всех, и он может создать соответствующую обстановку.