Сьюзен Коллинз - Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница

Почувствовав запах свежего хлеба, я оборачиваюсь и вижу Пита. Лицо у него печальное. Похоже, он наблюдал за нами какое-то время.

– Отправляйся в постель, Китнисс. Я за ним присмотрю.

– Пит, насчет нашего вчерашнего разговора…

– Знаю, – перебивает он. – Можешь не объяснять.

Тусклый утренний свет очерчивает буханки на столе. У Пита круги под глазами. Если он и поспал, то совсем недолго. Вчера этот человек без раздумий решился бежать со мной. Вступился за Гейла. Он готов разделить со мной любую судьбу – и так ничтожно мало получает взамен. Как бы я ни поступила, кому-то всегда будет больно.

– Пит…

– Иди спать, хорошо?

Ощупью поднимаюсь по лестнице, забираюсь под одеяло и сразу же забываюсь. В какой-то момент в мои сны врывается Мирта, девушка из Второго дистрикта. Гонится за мной, валит наземь и достает свой нож. Острие глубоко вонзается в щеку, оставляя зияющий след. А Мирта преображается: тело покрывается темной шерстью, на пальцах вырастают хищные когти, лицо вытягивается в звериную морду, только глаза все те же. И вот уже нет соперницы по арене, а есть переродок – волкообразная тварь, созданная в Капитолии, одна из тех, что превратили нашу с Питом ночь перед победой в беспросветный кошмар. Запрокинув голову, она издает протяжный зловещий вой, и его подхватывает целая стая. Потом наклоняется и лакает кровь, которая хлещет из моей раны. Каждое прикосновение причиняет неимоверную боль. Я сдавленно вскрикиваю и просыпаюсь в холодном поту. Прижимаю ладонь к щеке. Вспоминаю, откуда взялся рубец. Вот если бы Пит оказался рядом… Минутку, к чему эти мысли? Теперь я свободна. Я выбрала Гейла и революцию. Жизнь рядом с Питом – уже не моя судьба, так желал Капитолий.

Опухоль вокруг левого глаза немного спала, он даже приоткрывается. Раздвигаю на окне занавески. Вчерашняя метель усилилась, превратившись в настоящий буран. За окном – только непроглядная белизна и пронзительный вой, до странного похожий на голоса переродков.

Хорошо, пусть будет пурга с жестоким ветром и непреодолимыми заносами. Пусть отпугнет от наших дверей настоящих волков – миротворцев. У нас появилось несколько дней на раздумья. На разработку плана. Этот буран – просто подарок. Тем более Гейл, Пит и Хеймитч рядом.

Да, но прежде чем с головой окунуться в новую жизнь, лучше заранее подумать о последствиях. Менее суток назад я была готова скрыться в лесах со своими близкими, в разгар зимы, и потом вечно прятаться от преследователей. Сомнительное, мягко говоря, приключение. Теперь же мне угрожает опасность куда серьезнее. Бунтовать против Капитолия – значит навлечь на себя немедленный гнев. Надо свыкнуться с мыслью, что в любую минуту я могу попасть под арест. В дверь постучатся, как прошлой ночью, и отряд миротворцев уведет меня в темноту. Возможно, потом будут пытки. Увечья. В лучшем случае – пуля в лоб на глазах у публики. Капитолий бесконечно изобретателен, когда дело доходит до способов казни. Как подумаешь, кровь стынет в жилах. Хотя разве мне впервой смотреть в лицо неминуемой смерти? Я была трибутом во время Голодных игр. Выслушивала угрозы президента. Получила удар плетью в лицо. Меня давно уже превратили в мишень.

Дальше – самое сложное. Настало время смириться с тем, что друзья и родные вполне могут разделить мою судьбу. Прим. Стоило вспомнить о ней – и решимости как не бывало. Мое дело – защищать сестру! Натянув одеяло на голову, начинаю задыхаться от страха и ярости. Нельзя, чтобы Капитолий хоть пальцем коснулся Прим!

И вдруг меня осеняет. Да ведь ей уже причинили боль. Убили отца в этих проклятых шахтах. Спокойно смотрели, как она чуть не умирает от голода. Назвали ее трибутом, заставили наблюдать, как сестра сражается за свою жизнь на арене. Девочка перенесла куда больше, нежели я в те же годы. Но даже ее страдания блекнут перед судьбой малышки Руты.

Сбрасываю с себя одеяло и жадно глотаю холодный воздух, просачивающийся сквозь рамы.

Прим… Рута… Именно ради них и стоит бороться! С ними обошлись так неправильно, так несправедливо, что мне не осталось иного выбора, верно?

Да. Вот о чем нужно помнить, если снова накатит ужас. Каких бы поступков от меня ни потребовали, чем или кем ни пришлось бы пожертвовать, я буду думать о них – и о маленьких юных личиках, взирающих на нас с Питом с площади Одиннадцатого дистрикта. Руте уже не помочь, зато Рори, Пози и Вик еще живы. И Прим жива.

Гейл прав: это наша возможность, лишь бы людям хватило смелости за нее ухватиться. И конечно: раз уж я поневоле заварила эту кашу, то могла бы теперь сделать многое. Только не представляю, что именно. Хотя отказаться от планов побега – уже серьезный шаг для начала.