Кэсс Морган - Сотня

– Не думаю, что это возможно,– насмешливо сказал Грэхем.– Не раньше, чем мы получим назад лекарства. Мы не можем допустить, чтобы еще кто-то умер только потому, что твоя маленькая сестричка – наркоманка.

Обвинение, словно плеткой, ожгло нервы Беллами. Он готов был придушить Грэхема за такие слова.

– Хватит,– сказала Кларк, протестующе поднимая руку и тряся головой.– Я хочу вернуть лекарства больше, чем любой из вас, но препирательства тут не помогут.

– Ладно,– сдался Беллами,– только я сам отведу ее в палатку. И никто ее больше пальцем не тронет, ясно? – Наконец освободившись, он подошел к Октавии, взял ее за руку и поймал взгляд Грэхема.– Ты об этом пожалеешь,– сказал Беллами низким, опасным, голосом.

Обняв дрожащую сестру, он с мрачной решимостью повлек ее к медицинской палатке. Он сделает все, что понадобится, чтобы ее защитить. Так было всегда.

За последние несколько месяцев это был уже третий визит охранников. Они стали приходить чаще, чем год назад, а Октавия росла. Беллами, хоть и старался не думать о будущем, ясно понимал: они не смогут прятать сестру бесконечно.

– Не могу поверить, что они не посмотрели в шкафу,– хрипло сказала мать, глядя на Октавию. Беллами на руках нес ее на диван.– Слава богу, она не заплакала.

Беллами осмотрел сестренку с ног до головы. Она вся была такая маленькая, начиная от крошечных, одетых в носочки ступней и кончая невозможно миниатюрными пальчиками. Исключением были только ее пухлые щечки да огромные глаза, всегда блестевшие от слез. Однако она никогда не плакала. Нормально ли для двухлетки быть такой тихой? Неужели она каким-то образом понимает, что случится, если ее найдут?

Беллами уселся рядом с Октавией, которая повернула головенку и уставилась на него своими сине-голубыми глазами. Он потянулся и потрогал ее блестящий темный локон. Мордашка сестры выглядела точь-в-точь как лицо кукольной головы, которую он нашел среди всякого старья в заброшенном складском помещении. Он хотел взять голову домой, чтоб Октавия могла с ней поиграть, но решил, что правильнее будет выручить за нее в Обменнике несколько рационных баллов. К тому же он сомневался, полезно ли ребенку играть с кукольной головой без тела, как бы хороша эта голова ни была.

Октавия схватила его палец своей малюсенькой ручкой, и Беллами усмехнулся.

– Эй, отдай,– сказал он, изображая испуг.

Октавия заулыбалась, но не хихикнула. Он не мог припомнить, чтобы хоть когда-то слышал ее смех.

– Это было так близко… – забормотала себе под нос мама, расхаживая взад-вперед по комнате.– Так близко… так близко… так близко…

– Мама, что с тобой? – спросил Беллами, чувствуя подступающую панику.

Мать подошла к раковине. Несмотря на то что сегодня утром давали воду, там все еще громоздилась посуда. Он не успел все перемыть до прихода охранников, и теперь, чтобы это сделать, придется ждать пять долгих дней.

Из коридора послышался далекий грохот и взрыв смеха. Мать ахнула и осмотрелась по сторонам.

– Посади ее обратно в шкаф.

Беллами загородил Октавию рукой.

– Все нормально,– сказал он.– Охранники только-только ушли. Теперь их некоторое время не будет.

Мама шагнула вперед, в ее округлившихся глазах плескался ужас.

– Убери ее отсюда!

– Нет,– сказал Беллами, соскальзывая с дивана и становясь между матерью и Октавией.– Это не охранники, просто кто-то тусуется в коридоре. Незачем ее прятать.

Октавия захныкала, но сразу замолчала, когда мать задержала на ней дикий взгляд и забормотала: «О нет, о нет, о нет-нет-нет», запустив руки в растрепанную шевелюру. Она прислонилась к стене и со стуком сползла на пол.

Оглянувшись на Октавию, Беллами медленно подошел к матери и осторожно опустился перед ней на колени.

– Мам?

В нем опять рос страх, новый, совсем не такой, как тот, что терзал его во время инспекции охранников. Где-то в желудке возник холодный, парализующий ужас, от которого стыла в жилах кровь.

– Ты не понимаешь,– слабо сказала мать, глядя в пространство над головой Беллами,– они собираются убить меня. Забрать тебя и убить меня.

– Куда забрать? – дрожащим голосом спросил Беллами.

– Не обе сразу,– прошептала мама, ее глаза смотрели в никуда,– не обе сразу.– Она моргнула, сфокусировав, наконец, взгляд на Беллами.– У тебя может быть либо мать, либо сестра.

Гласс преодолела последний лестничный марш и свернула в свой коридор, не опасаясь, что охрана задержит ее за нарушение комендантского часа. Ей казалось, будто она летит, и ее легкие шаги едва ли нарушали покой тихого коридора. Она поднесла руку к губам, еще хранящим память о поцелуях Люка, и улыбнулась.