Дэн Уэллс - Партиалы

Кира молча сидела на диване, слушала, как жалуются подружки, и думала о мотивах, заставивших Сенат принять такое решение. Первое, что приходило в голову, – их вынудили ультиматумы Голоса. Любые другие меры показались бы уступками, поэтому сенаторы поступили иначе. Но в глубине души девушка понимала: это из-за Сэмма. Тот самый «запасной вариант», о котором обмолвился Хобб. Она предупреждала, что нужно ослабить давление, они же вместо этого усилили контроль. Для тех, кто одобрял Закон надежды, разумеется, это решение – свидетельство силы и солидарности общества, но как быть с остальными? Это же фактически объявление войны.

И хуже всего, что присутствие партиала должно остаться в тайне. Кира понимала, что Мкеле прав: если о Сэмме узнают, то в сложившейся напряженной обстановке это приведет к бунту, и Кира окажется напрямую в нем замешана. Она больше не скажет ни слова ни о Сэмме, ни о тестах, ни о чем: будет работать изо всех сил и постарается вылечить вирус прежде, чем кому-то придется умереть.

Но даже сейчас, спустя два дня исследований, она ни на шаг не приблизилась к разгадке. Она выяснила, как Сэмм мыслит, общается, дышит, ест, двигается, но по-прежнему не представляла, как функционирует его иммунитет. Кира оказалась в тупике. А поскольку она не могла ни с кем поделиться сомнениями, приходилось мучиться в одиночку.

Ей казалось, что она тонет.

Изольда отхлебнула из бутылки.

– За распитие алкоголя во время беременности можно угодить под стражу и попасть под круглосуточное наблюдение, – сказала она. – Так что буду наслаждаться, пока можно.

– Твой ребенок важнее твоих прав, – добавила Зочи. – Для Сената ты просто матка на двух ногах.

– Повзрослей уже, – отрезала Кира, и ее тут же кольнуло чувство вины: ведь она думала так же, как и Зочи, отчего же на нее набросилась? Закон надежды не работает, и Сенат зря упорствует. Может, ее разозлило то, как подруга об этом сказала – мол, права человека важнее всего на свете. Прежде Кира и сама так считала, но ситуация изменилась. Девушка слышала, как спорят сенаторы, видела страх в их глазах. Делароза права: речь идет о вымирании. Подружки изумленно уставились на Киру, и это рассердило ее еще больше. – Тебе не приходило в голову, что в жизни есть вещи поважнее твоих прав? И выживание твоего вида важнее твоего права рассуждать о том, как все это несправедливо?

Зочи приподняла брови:

– Какая муха тебя укусила?

– Я устала слушать бесконечные разговоры о гражданских правах, неприкосновенности личной жизни и свободе выбора. Либо мы найдем выход, либо вымрем, третьего не дано. И если уж нам суждено вымереть, то хотя бы не из-за того, что для Зочи Кесслер ее драгоценные права оказались важнее спасения человечества.

– Мы говорим не о спасении человечества, – фыркнула Зочи. – А об узаконенном изнасиловании. О том, что правительство присвоило себе право распоряжаться твоим телом, решать, для чего оно нужно, что ты должна делать, что могут делать с тобой другие. Я не позволю какому-нибудь старому развратнику меня оттрахать, потому что так велит закон.

– Так выбери молодого, – отрезала Кира, – или искусственное оплодотворение, ты же знаешь, так тоже можно. Это же не ради секса, а ради продолжения жизни на земле.

– Массовые беременности – худший выход, который только можно себе представить, – заявила Зочи.

– Ну хватит, – заплетающимся языком проговорила Изольда, – успокойтесь уже. Никому не нравится…

– Кире, похоже, нравится, – перебила Зочи. – Еще бы, у нее же есть парень! Что ей этот закон, наверняка она и так с ним спит…

Не помня себя от злости, Кира вскочила и с воплем бросилась на Зочи, пытаясь вцепиться в горло. Изольда перехватила ее, нетрезво зацепилась ногой за ногу, покачнулась, но Киру не отпустила, так что у той не получилось добраться до Зочи. Кира попыталась отпихнуть Изольду и оцарапала ей лоб. Изольда вскрикнула от боли, Кира тут же утихла и расплакалась.

– Ну вы даете, – ахнула Зочи.

– Сядь уже, – Изольда устроила Киру на диване рядом с собой. Кира всхлипывала, Изольда обняла ее, стараясь утешить, и смерила Зочи ледяным взглядом. – А ты думай, что говоришь.

– Прости, – Зочи вернулась в кресло. – Прости, Кира, я не хотела тебя обидеть. Я сама не знаю, что на меня нашло. Меня взбесила эта ситуация.

– Сделанного не воротишь, – сказала Изольда. – Закон принят, и мы можем только ругать его или напиться, чтобы не думать об этом.

– Тебе уже хватит, – Зочи встала и отобрала у Изольды бутылку. Все силы Изольды ушли на схватку с Кирой, так что она не сопротивлялась. Зочи открыла окно и вышвырнула бутылку на улицу.