Екатерина Оленева - Зеркала и лица - Солнечный Зайчик (СИ)

Любовь, которой не было.

Едва пригубленная Чаша материнства.

Та девочка отдала жизнь не за знамя, не за средство борьбы – за сына. Ты так хотела, чтобы у твоего сына был шанс!

Прости, Лили. Шансов – нет.

Девушка в заколдованном зеркале всё оборачивалась и оборачивалась. Так способны кружиться только балерины и воспоминания.

Взлетали волосы, расцветала на губах улыбка. Снова и снова. Снова и снова. Снова и снова.

Когда он, Дамблдор, умрёт, на другой стороне ты встретишь его упрёками? Или всё простишь и всё поймешь? Вряд ли. Ой, вряд ли! Ты не была милосердна при жизни даже к тем, кого любила, Лили Эванс. Гневливая и порывистая, как танцующий язычок пламени, ты часто одаряла живительным теплом протянутые к тебе руки.

Но не реже и обжигала.

С чего бы стать тебе милосердней в мире ином к тому, кого ты не любила никогда?

Прощения – нет. Забвения – нет.

А девочка в зеркале все оборачивалась и улыбалась кокетливой, лукавой и насмешливой улыбкой.

Живая и ненастоящая одновременно.

Глава 1

Проклятая мельница

– Ну сколько, скажи на милость, можно торчать перед зеркалом?!

Строгий голос Петунии заставил Лили отскочить от трельяжа. У отражения там, в сверкающей загадочной глубине, был забавный, обескураженный, одновременно обиженный и возмущенный вид.

– Разве можно быть такой тщеславной, Лили? – укорила Петуния.

– Я не тщеславна!

– Люди, лишенные тщеславия, не таращатся на себя в зеркало по целому часу.

– Вовсе и не по часу, Туни. И вообще…я не на себя смотрела.

– А на кого же тогда? – изобразила заинтересованность сестра. – На Кровавую Мэри?

Лили раздосадовано встряхнула головой.

Стоило ли пытаться объяснить сестре свою зачарованность зеркалами? Лили казалось, что там, за копией точно такой же комнаты, совершенно другой мир. Каждый раз, оборачиваясь к зеркалу, она надеялась хоть краешком глаза заглянуть в иное измерение. Чем дольше стояла она перед зеркалом, тем больше её «затягивало»: тайна, неизвестность, а не собственное отражение в нём.

Созерцая двойника с точно такими же тугими косичками, в точно такой же школьной форме, Лили задумывалась – кому из неизвестных ей существ выпала роль изображать её: ходить, как она, улыбаться, как она. Наверняка у той загадочной личности за стеклом другой характер, привычки и вкусы. Другая жизнь. Загадочная, увлекательная, необычная.

– Лили! – теряя терпение, вскричала Петуния. – Ты твердо решила опоздать в школу в первый же день?!

– Я уже готова, – вздохнула девочка. – Пошли.

В дом номер № 4 на Бирючиновой аллее Эвансы переехали недавно. Лили с наслаждением ходила по новым половицам, разлинованным солнечными лучами, словно свежая, ещё пахнущая типографией тетрадка. Ей нравилось проводить ладонью по перилам лестницы, едко пахнущим лаком и полиролью; касаться каминной полки, переставлять на ней различные безделушки. Она получала удовольствие просто от того, что бежала вприпрыжку через холл на кухню, откуда распространялся аромат кофе.

– Ты можешь ходить спокойно? – фыркнула Петуния в спину Лили.

– Ходить вприпрыжку для Лили – это вполне нормально, – улыбнулся отец, подмигивая своей любимице.

– Почему опять не спустилась вовремя? – строгий голос матери словно компенсировал попустительское отношения отца. – Проспала?

– Опять перед зеркалом вертелась, – донесла Петуния.

Лили, остановившись в дверях кухни, переступила с ноги на ногу.

– Лили! – продолжала выговаривать мать. – Бери пример с сестры. Петуния никогда не опаздывает. Она ведь не сможет всю жизнь за тобой следить!

– Да, мама.

– Ешьте аккуратней, девочки, – предупредила миссис Эванс. – Переодеваться нет времени. Лили! – мать обернулась к младшей дочери, уже потянувшей к себе тарелку с выпечкой. – Ничего не забыла?

– Но мама! Если мы начнем читать молитвы, есть будет уже некогда!

Петуния, сложив руку перед собой, уже бормотала какой–то псалом.

Лили испытала огромное желание пнуть дражайшую сестричку. Лицемерка! Но вместо этого девочка чинно сложила руки перед собой и успела прошептать «Аминь» со всеми вместе.

– Билл, ты отвезёшь девочек? – обратилась Роза Эванс к мужу после завтрака.

– Конечно, – кивнул отец.

Поднявшись из-за стола, он привычно «клюнул» жену в щеку, изображая поцелуй. Девочки, схватив салфетки, поспешно промокнули рты.

Завтрак был окончен.

Денёк обещал выдаться погожим. Солнце светило ярко, отпуская солнечных зайчиков погулять в аккуратном садике, где миссис Эванс успела разбить цветник. Табличка с номером четыре на двери нового дома Эвансов тоже ярко сверкала под солнцем.