Василий Чистяков - Холодный оружейник. Трилогия

Прорыв, высокоскоростная техника Ветра, сверхзвуковой ударной волной микронной толщины разрезает тело пополам. Вдоль. Контрольный, так сказать.

Вокруг, как ни странно, больше никого. У меня есть еще минут пять, учитывая скорости, на которых ведутся современные битвы людей нашей профессии. Так что, можно и поговорить.

Я смотрю на Дейдару. Плоть с него осыпается вместе с одеждой, мелким сероватый песком, удивительно на вид походим на пепел. Горячечный Ветер техника особого типа. Ее действие при попадание почти всегда означает смерть. Вот только частенько, не мгновенную.

Я начинаю подходить к Дейдаре, продолжая отслеживать ситуацию вокруг.

Эта техника разрезает систему циркуляции на клеточном и субклеточном уровне. Изза этого ее действие во многом похоже на яд. Обычно, те, кто не получил смертельную дозу сразу, умирают позднее, изза отравления продуктами распада клеток. Мне было интересно, подействует ли техника на тебя, не совсем живого. Но, видимо, такие специфические повреждения трудно залечить даже Эдо Тенсей.

Из печати не левом рукаве выскакивает еще одна цепь, спиралью обвиваю Дейдару. Мгновение, другое... Возникающий барьер разделяет мои копья на три части. Чтото остается в стене, чтото падает с не слишком глухим стуком на пол. А чтото осталось внутри очередной радужной статуи. Ближайшую неделю этот сапер не будет нас беспокоить. Во всяком случае, я надеюсь, что эту систему не взломать так просто.

И тут у меня за спиной быстро сформировался шар чакры. Техника перемещения? Без маяков?! Кто?!

Ой!

Четыре часа спустя.

Как же так повторила Мэй.

Наруто промолчал для приличия. Не стоит чтото говорить, когда человек все еще переживает такую новость.

Помещение, где они находились, не несло следов закончившейся всего полтора часа назад битвы. Словно бы за Реку, в какихто сотнях метров отсюда, не отправлялись шиноби высочайшего класса. Двое каге, пятеро бойцов уровня правителей Поселений, больше десятка бойцов классом пониже...

Наконец, Наруто решил, что минутного молчания достаточно, чтобы человек, которого он считал одним из наиболее достойных уважения, успокоился, хватило. Но, прежде чем он открыл рот, его опередили.

Неужели, ничего нельзя сделать? Нам мало Ли?

Вопрос был риторическим. Теруми с ее уровнем допуска и обязательной, необходимой для ее должности информированностью, точно была в курсе той истории.

Шторм, затопивший тело главы клана Рок, приговорил Ли надежнее любого другого медленного средства. Все же, даже с единственным на материк создателем людейхимер и лучшим после исчезновения Тсунаде иръенином, спасти его было невозможно. При всех успехах, даже Хина и Хаку не умели чтото делать с нервной тканью, через которую прошел Шторм. Смешанная стихия, родственная Молнии.

Надо было чтото сказать. Чтото, благодаря чему Мэй не расплачется прямо тут, срываясь в безобразную истерику. Это уронило бы ее в его глазах. А Наруто устал разочаровываться в людях еще когда в его разуме рушился Лабиринт.

Он сделал кукол. Бъякую и Опустошителя. Каркас и системы циркуляции готовы, как и клоныпилоты. Хина справится с запуском. Официально мы потеряем только одного.

Ты так говоришь, словно рад его смерти жестко проговорила Мэй. И было в этом голосе чтото от звука, с которым удлиняющийся меч, КамишининоЯри, разрезал воздух, в змеином броске растущего вперед бамбука.

Наруто говорил, и ему казалось, что в этом голосе слышится похрустывание снега под ногами основателя клана. Размеренная поступь человека, который...

Юкки может выть от ярости и бессилия, стонать от радости или горя. Эмоции не важны, пока они не влияют на исход дела. В ином случае допустимы лишь те, что служат цели. Определи себе цель. Благополучие клана. Благополучие Поселение. Чьято радость. Чьето отчаяние. Чьято жизнь или смерть. И иди к ней, игнорируя боль и легкость в том куске мяса между легкими.

Наруто покатал на языке эти слова. И почувствовал, как горячий комок, не родившись, скользнул из тела в душу.

Он сказал мне это, когда я пришел к нему после Фусо. Они как раз закончили штопать Ли. Тогда, я сказал ему тоже самое.

Хаку сделал достаточно для нашего благополучия. Он ушел в тот момент, когда мы уже встали на ноги. Я тоже хотел бы умереть в своей постели, зная, что он, как и остальные дорогие мне, все еще жив.

Жизнь шиноби такова, что порой нам, как и другим людям, приходится жить дольше тех, кто нам дорог. И будет предательством размазывать свою жалость вместо того, чтобы продолжать заниматься своим делом.