Антон Маевский - Зеркало Деметры (СИ)

Джеймс встряхнулся.

– Я-то вообще узнал обо всем неделю назад, – сказал он. – Как у вас в России говорят: пока жареный петух не клюнет… В прошлом месяце «Янус» запросил для своих целей звездолет. Технические требования были в заявке указаны, и в результате им достался тот самый «Нейтрон». Это заурядный, стандартный рейсовый ЗПЛ, правда, рассчитанный на довольно большую дальность – до ста световых лет. Ну, запросили и запросили, мало ли, зачем физикам понадобился корабль… Какое-то время он у них более или менее благополучно летал. А двадцать шестого мая пришло сообщение, что «Нейтрон» погиб со всем экипажем. Такие дела… Естественно, Земля потребовала всех подробностей. И в результате Совет звездоплавания получил так называемый «отчет Астафьева», копия которого сразу пошла к нам. Там сказано, что «Нейтрон», двигаясь в окрестностях системы Радуги, столкнулся с локальной флюктуацией мерности пространства. Это – простая и печальная физика. При вхождении звездолета в область, где мерность пространства становится дробной, деритринитационный двигатель идет вразнос и корабль может мгновенно аннигилировать. Бороться с этим мы пока не умеем, предсказывать такие флюктуации – тоже. На самом деле, об этом нечасто пишут, но похоже, что среди причин необъясненной гибели звездолетов эта – на первом месте… Так что звучит-то оно правдоподобно. Если бы не было сопутствующих фактов, вопрос о «Нейтроне» можно было бы закрыть. Но… Зигмунд, вот дальше – давайте вы. Это ваша область.

– Хорошо, – сказал Ковальский и встал. Бориславу показалось, что он хочет подойти к окну, но эта комната была без окон. Ровные кремовые стены. Ну и секретность…

Тут Ковальский повернулся.

– Ладно, – сказал он. – Астафьев, или кто там писал этот отчет, не учел вот чего. Из системы Радуги, конечно, выведена большая часть физических лабораторий, но уж станции дальнего контроля там остались точно. А флюктуации мерности, способные уничтожить звездолет, обязательно оставляют в пространстве след еще на несколько суток. Хотя бы одна из полярных станций Радуги такое бы заметила. Ну а поскольку ничего подобного не было, значит, «отчет Астафьева» – фальшивка. Не ошибка, а именно сознательная попытка ввести в заблуждение всех землян. Включая нас.

– Подождите, – сказал Борислав. – Астафьев же не мог не знать, что на Радуге есть станции дальнего контроля. Он же физик. На что он рассчитывал?

Ковальский вздохнул.

– О том, что на Радуге есть станции, он, конечно, знал. Он не знал о нашем интересе к этой системе. В нормальной ситуации перепроверять такой отчет никто не стал бы.

– Понимаю. Но тогда почему вы считаете неправильным, что не послали ему запрос?

Ковальский и Джеймс переглянулись.

– Прогрессор, – сказал Джеймс со странной улыбкой. – Все правильно, мы тебя потому и пригласили… Зигмунд имеет в виду, что прямой запрос насторожил бы Астафьева и, скорее всего, заставил бы физиков на «Янусе» прервать работу с кораблем, в чем бы она ни состояла. И экипаж остался бы жив.

Борислав посидел несколько секунд, унимая вдруг поднявшееся сердцебиение.

– Да, действительно. Дайте мне еще кофе, – попросил он. – И доскажите.

– Досказывать уже почти нечего, – сказал Джеймс. – Сразу после отчета Астафьева… точнее, сразу после того, как Зигмунд в нем разобрался, было заведено дело под названием «Линкор смерти». Предмет – гибель «Нейтрона». Пока только она. И вот тут я вспомнил о тебе.

– Почему – обо мне? – спросил Борислав.

Ковальский поставил перед ним чашку с кофе, мягко проследовал и сел.

– Нас намеренно дезинформируют, – сказал он. – Борислав, поймите: это уже не просто самодеятельность обычных исследователей, которые слишком увлеклись. Это – активное противодействие. Мы столкнулись с людьми, которые знают, что делают нечто или запрещенное, или слишком опасное, и готовы на многое, чтобы продолжать это делать. Уверяю вас, что даже КОМКОН-2 редко имеет дело с таким поведением… Соответственно, любые прямые запросы сейчас бессмысленны: они только спровоцируют наших оппонентов на новые шалости. Значит, нам нужен оперативник.

– И вы хотите это предложить мне? – Борислав отпил кофе. – Почему? У КОМКОНа-2 полно штатных сотрудников.

Джеймс встал, прошелся по комнате и опустился на соседнее с Бориславом кресло.

– Штатного сотрудника придется посылать под легендой, – сказал он. – А при таком уровне противодействия его могут и раскрыть. Комконовцы – все-таки не Прогрессоры, знаешь ли. Если я верно понимаю, Зигмунд считает, что здесь нужны прогрессорские методики, потому что больно велика ставка.