Tassa Oskail - Вуаль памяти

- Что, правда глаза колет? Неприятно ее слушать? А придется - я не Снейп, которого вы, навалившись, можете заткнуть парой заклинаний. Со мной вам придется считаться, и не удастся повестить все на то, что я - слизеринец и скользкая змея…

- Ты предатель! - Взревел Джеймс.

- Я предатель? Я?! А вам не кажется, что предатели - это вы? Что вы уже давно предали свой факультет, саму честь Гриффиндора… Вам не кажется, что настоящая храбрость - это не издевательство над слабыми, которые не могут дать должный отпор? А скорее, их защита? Или благородство - не подталкивание других на темный путь своими преследованиями, а помощь и поддержка в трудную минуту? Как вам такая мысль, господа Мародеры?

Поворот, уклонение, шаг, закрыться - Сириус уже не видит и не слышит ничего вокруг, он до такой степени озверел, что даже не отдает себе отчета в том, что заклинания, сыплющиеся с его палочки - мягко говоря, не совсем легальные и, в основном, темные… Джеймс смертельно бледен и кажется, в отличие от друга, собранным и совершенно спокойным. Он четко, методично посылает заклятья, явно пытаясь найти у Гарри слабые стороны…Но у него их нет, во всяком случае, для этих противников. Он сам не отвечает на атаки, просто защищается - демонстрируя весь спектр защитных заклинаний, существующий в природе. Злость уже ушла, и Гарри почему-то чувствует опустошающую усталость… Поворот, уклонение, шаг, закрыться… И чего он этим добился? Ненависти вместо необходимого доверия? Отторжения вместо понимания? Иногда он проклинал свою гриффиндорскую натуру, заставляющую его сначала действовать, а потом думать… Особенно когда в его присутствии кого-то несправедливо унижали.

Он первым увидел торопливо приближающихся к ним с другого конца коридора Дамблдора, МакГонагалл, Слизнорта и Сент-Джеймаса. Не переставая отбиваться от ничего не замечающих Мародеров, он быстро оценил обстановку. Так… Хвост забился во всю ту же нишу у окна, и теперь сидит там, сжавшись, явно опасаясь попасть под случайно отрикошетившее заклятье. Ремус стоит, прислонившись к стене, и у него вид очень больного человека… До него слова Гарри явно дошли, и юноша надеялся, что хотя бы здесь его старания не прошли впустую… Снейпа он видеть не мог, но спиной ощущал его присутствие где-то сзади… Он в порядке, и ладно…

- Что здесь происходит?

Гарри всего несколько раз в жизни слышал голос Дамблдора наполненный таким гневом. Рефлекс сработал моментально - пальцы ослабели, и он опустил палочку, решив, что с появлением директора поединок окончен.

Он ошибся, недооценив всей полноты азарта и ярости, охвативших его противников. В него ударили одновременно два заклятья, и он стал падать, чувствуя, как отнимается все тело. Потом он обо что-то ударился виском, и наступила темнота. Гарри был ей рад - он всегда был рад этой непроглядной пелене, уносящей с собой его память и боль.

Глава 5

Голова болела нещадно - как будто в его висок заколачивали длинный-длинный гвоздь. Нет, не заколачивали, а садистски-медленно ввинчивали.

Гарри зашипел сквозь зубы и попытался открыть глаза.

Сквозь тело как будто пропустили электрический ток. Боль в виске взорвалась отчаянной пульсацией, накатила волна дурноты, и юноша не сумел удержать стона, рвущегося сквозь мучительно сжатые губы.

Рядом послышались сначала шаги, а затем и знакомый голос мадам Помфри

- Слава Мерлину, вы очнулись! - Прозвучало с нескрываемой радостью

Прохладная рука приподняла его голову, и к искусанным губам прижался край стакана.

- Пейте, пейте, вам станет легче. Пейте же!

Преодолевая тошноту, Гарри покорно сделал пару глотков, а потом с трудом пропихнул вязкую, но, к счастью, совершенно безвкусную жидкость в горло.

Пару минут он лежал, отдыхая, чувствуя, как уходит почти нестерпимая боль, вызванная совсем незначительными движениями. Постепенно она отошла на самый край сознания, и Гарри, наконец, решился во второй раз открыть глаза.

Теперь было легче, хотя все равно даже приглушенный свет свечей казался нестерпимо ярким. Окна были тщательно зашторены.

- Как вы себя чувствуете, мистер Прингстон?

Прингстон? Какой еще Прингстон? Ах, да это же он…

- Замечательно, - выдавил он с трудом. Рот был сухим, как будто наполненным песком, а язык и вовсе не хотел ворочаться.

Мадам Помфри - совсем еще девочка, как показалось Гарри в неровном мерцании свечей - недоверчиво хмыкнула, посмотрела на него внимательно, а потом куда-то исчезла. Вернулась она со стаканом воды, который мальчик с благодарностью осушил, на этот раз приподняв голову сам. Правда, на этом все его попытки самостоятельно пошевелиться и закончились - тело было как резиновое, и мускулы не желали слушаться.