Барон де К. - Блэкджек

«Что у них со зрением, слухом, голосом?»

«Восстановились полностью через пару дней после лишения магии. Как ты себя чувствуешь?»

Гарри облегченно вздохнул. Он все-таки не станет инвалидом. И - радостная новость - магия должна вернуться. Не сквиб, слава подштанникам Мерлина!

«Не помню последние полчаса перед отключкой. Видимо, обливиэйт. Скажи колдомедикам, чтоб дали зелье».

«Ты принимаешь зелья уже три дня. Пригласить легилимента?»

Гарри решительно отказался от легилименции - на следующее утро к нему вернулся голос, а на шестой день и слух. Кингсли с Корнером, узнав о том, что Главный аврор идет на поправку семимильными шагами, явились в палату с тремя тигровыми лилиями и бутылкой огневиски, переданной с большими предосторожностями, чтобы Джинни и медперсонал ничего не заметили. Они долго выясняли, что Гарри помнит о бандитах и уговаривали дать согласие на восстановление памяти.

Гарри отстраненно выслушал рассуждения старшего аврора, рассказавшего о результатах легилименции, примененной к смотрителю, его помощнику и их женам. Штатным легилиментам удалось вытащить из их памяти образ музыкальной шкатулки с фигуркой джокера на крышке, трубками и иглами, но принцип действия артефакта невыразимцы понять так и не сумели.

Гарри помогать коллегам не желал - он не собирался пускать в свои воспоминания посторонних. Легилимент мог увидеть то, что не предназначено для чужих глаз. Поцелуй, подаренный Скорпиусу на прощанье. Их постельные утехи. Чувства, которые Гарри боялся вытаскивать на поверхность, не смея признаться в них самому себе.

Он ни разу не спросил о Малфое, оберегая себя от разочарования. Нет, правда, чего он ждет? Что Скорпиус будет дежурить под дверью палаты, придет справляться о его здоровье, изойдет горючими слезами и потеряет покой, сон и аппетит? Лагерная жизнь закончилась, не будет больше костров, купаний, огромных звезд, отражающихся в воде, мягкой травы и спелой земляники, гибкого тела и сияющих серых глаз. Все прошло.

На пергаменте под пером Гарри один за другим появлялись павлины, обладавшие вздорным характером, драчливые, по-петушиному задиристые. Разбившись на пары, они выясняли отношения так, что только пух и перья летели в стороны.

- Есть новости, которые поднимут тебе настроение, - вступил в разговор Кингсли, когда Майкл Корнер умолк, исчерпав все пришедшие ему в голову аргументы. - Мы представили тебя на Орден Мерлина первой степени. Трижды Герой Британии - такого волшебника в истории еще не было. Ты живая легенда, Гарри. Вечная слава, ореол мученика, спаситель магии, ну ты ведь читал Пророк?

Перо дрогнуло, расплывшаяся клякса поглотила последнего из нарисованных павлинов; от косящей глазом на дерущихся соседей птицы остались лишь длинный сложенный хвост и хохолок.

- Так мой рейтинг подрос? - Гарри отложил перо и вытер перепачканные пальцы полотенцем. Будь у него магия, он воспользовался бы Тергео. - Очень кстати, я как раз хотел обсудить судьбу Барлоу и Брукса.

Кингсли поморщился и махнул рукой.

- Обсудим, - пообещал он, - не переживай. Мы с тобой всегда договоримся. Давай вернемся к нашим баранам. Похоже, Кабан откусил больше, чем смог проглотить… Его шкатулка взорвалась, и нашего умельца размазало по стенам. Не осталось ни кусочка больше ногтя размером. Слишком много магии они туда закачали - пожадничали, да и твой потенциал был намного выше среднего. Когда Кабан попробовал перелить магию себе, его распылило на атомы.

- Получил по заслугам, - Гарри пожал плечами. - Награда нашла своего героя. Что тебя беспокоит, Кингсли?

- Кабан погиб, но Кабаниха скрылась, - Майкл кивнул на стакан, стоящий на тумбочке, и жестом показал, как откручивает голову бутылке. - Эта ведьма опасна - шкатулка наверняка ее разработка. Я налью?

- Наливай, - Гарри вздохнул, скомкал пергамент и кинул его в мусорную корзину, стоявшую у двери. Попал. - Слушайте, во мне нет ни капли магии, и я не знаю, когда она восстановится… Боюсь, мне придется уйти из аврората.

Министр и старший аврор переглянулись, словно спрашивая друг у друга: «Ты действительно это слышал?»

- Ты устал, - Кингсли покачал бритой головой, блестящей, как бильярдный шар. - Мы слишком рано заговорили о работе. Майкл, разливай. Я трансфигурирую стаканы, Гарри, ты не против, если я позаимствую для этого парочку газет?

Гарри не стал возражать. Он вернется в Министерство, несомненно. Не совой же посылать прошение об отставке. В следующий раз он собирался умирать не на сырой земле и не на каменном полу. В собственной постели, окруженный детьми, подсовывающими стакан воды, подпихивающими подушку под голову и подающими пергамент с пером для запечатления последней воли - похоронить в Годриковой лощине, поставив мраморное надгробие с простой и скромной надписью: «…смертию смерть поправ». Придумав себе эпитафию, Гарри развеселился. На кладбище он не торопится, так что журналистам долго еще придется называть его Мальчиком, Который Выжил. Сороковник давно разменял, а старая нелепая кличка до сих пор порой всплывает в печати.