Пока смерть не разлучит нас (СИ)

Генеральный инквизитор Томас Торквемада* своей «железной дланью» цепко держал Испанию за горло. По записям архива, куда заносились данные по конфискованному имуществу, значилось, что более пяти тысяч человек уже были преданы огню как еретики, более шестидесяти тысяч подверглись конфискации.

И это еще был не предел.

Старший проживал в Испании уже более тридцати лет, Младший же отправился на поиски приключений, не желая для себя оседлой жизни. Время шло своим чередом, и Епископа уже не первый раз посещала мысль о переезде во Францию — нужно было перебраться туда раньше, чем окружающие начнут думать, по какой причине время оказалось к нему столь благосклонно, а в тёмных волосах до сих пор не блестела ни одна ниточка седины.

— Господин, — вывел его из задумчивости осторожный голос молодого помощника, — я видел, что сегодня на суд привели колдуна. Он молод, хорош собой и может делать необычные вещи.

— Какие же, Джованни? — улыбнувшись наивности юноши, поинтересовался епископ и отвернулся от окна, перестав созерцать удручающий его пейзаж. Слуга явно смутился от его пристального внимания и покраснел.

— Посмотрев на человека, он может рассказать о нем такое, о чем никто не догадывается, — поведал он. — Что ел на завтрак, есть ли у него семья и какое у него ремесло, — с каждым словом юноша забывал о смущении, и вскоре с воодушевлением пересказывал, как, прячась за колонной в зале суда, он наблюдал за арестованным, который с дерзостью отклонял обвинения в колдовстве, взамен громогласно перечисляя все тайны господина председателя, даже самые постыдные.

В конце концов, побагровевший председатель сделал знак, чтобы пойманному колдуну заткнули рот и отправили в камеру, ожидать пыток.

Голова взорвалась немилосердной болью. У Старшего потемнело в глазах, отчего он слепо нашарил край подоконника и схватился за эту единственную опору, боясь, что не сможет устоять на ногах.

Темнота запульсировала под веками; зажмурившись, Старший почувствовал, как мягкие и чуткие руки верного Джованни поддержали его под локоть, и мужчина принял предложенную помощь – своему телу он уже не доверял.

К чести слуги, тот не стал испуганно бормотать и пытаться звать лекаря, а принял единственное верное решение — самолично помог господину дойти до кресла и не отпускал его, пока епископ не откинулся на спинку сидения, не сдержав короткий стон боли.

— Джованни, у этого колдуна есть имущество? – не открывая глаз, спросил Старший и приложил тонкие бледные пальцы к вискам в бесплодной попытке унять пульсацию боли, которая оказалась дурным вестником.

— При нем был кошель, который сразу же отобрали, об остальном я не знаю, — растерянно отозвался юноша.

— Скажи начальнику тюрьмы — пусть завтра этого колдуна приведут на допрос. Я лично выясню, насколько он богат или беден и будет ли хоть какая-то польза от его жалкого существования. Иди, мальчик, — Старший слабо махнул рукой, отсылая слугу. Головная боль терзала его не хуже инквизиторских пыток, и мужчина едва подавил желание прикусить нижнюю губу до крови.

Не было никаких сомнений, что тот «колдун», этот зарвавшийся, дерзящий председателю и его помощникам глупец, которому очевидно совсем не была дорога жизнь, являлся его братом. Чёрт знает, где носило того все эти долгие годы — Старший давно отчаялся и потерял брата из виду.

Боги, ну почему, почему младший брат оставался таким же легкомысленным и самоуверенным, как и в былые времена?

Старший устало потёр лицо ладонями, признавая своё полнейшее бессилие — допрос должен был состояться завтра. Нужно было лишь немного подождать, а пока только надеяться, что пребывание в камере прибавит Младшему ума и осмотрительности.

***

Извилистая ступенчатая лестница вела прямиком в тюремный каземат.

Старшему большого труда стоило провести целые сутки в томительном ожидании, а ещё большего — величественно спускаться вниз, придерживая края сутаны и не позволяя себе перейти на быстрый шаг.

Комната для допросов даже в самую невыносимую жару неизменно встречала посетителей влажной сыростью и сильным запахом плесени. Старший не любил это помещение, стараясь тратить на визиты к арестантам как можно меньше времени. Что не скажут добровольно, скажут под пытками – линия проведения дознаний была проста и более чем эффективна.

Расположившись за громоздким столом, Его Преосвященство кивнул монаху, разрешая привести колдуна на допрос. Двое стражников ввели арестанта — молодому человеку пришлось пригнуться, чтобы не удариться макушкой о притолоку двери. Пленник был высок, смолянисто-чёрные кудри спутались, а рубаха зияла прорехами в нескольких местах; сквозь серую ткань просвечивал кусочек молочно-белой кожи.