Джош Рейнольдс: Тень Левиафана

Его разум бурлил, когда образы сходились и разрывались, открывая элегантные пустотные корабли эльдар, втянутых в битву с роем летающих тварей, порождённых флотом-ульем. Он чувствовал, как содрогается земля под ногами приближающейся твари. Чуждый запах резал его ноздри, но Тигурий не мог сфокусироваться, не мог даже увидеть зверя.

Образы приходили всё быстрее и быстрее, захлёстывая его волной. Небольшая часть его разума понимала, что тварь использует это, чтобы измотать его и ослабить, как сам Тигурий делал не раз в схватках с роями тиранидов, превращая их в лёгкую добычу. Казалось, что голова вот-вот лопнет. Он видел воина Серых Рыцарей, зажатого между лепечущими отродьями варпа и ордой хормогаунтов. И когда Серый Рыцарь обернулся, чтобы встретить врагов, изображение разлетелось на части, словно песок по ветру. Внезапно Тигурий оказался в непроницаемой темноте. Затем загорелись зелёные огни, он услышал вой оживающих древних машин, но было уже слишком поздно. Стальнорукие воины-некроны пробуждались от векового сна, но в их гробницу уже хлынули тираниды, повергая встающих автоматонов.

Он чуял и чувствовал кровь. Кровавые Ангелы и Расчленители сражались против превосходящих орд под кроваво-красной звездой, и Тигурий ощутил их гнев и безумие так, словно сам там был. Он закричал, и образ разлетелся на части, а самого его поверг на землю тяжёлый удар. Другой пришёлся по его спине, и библиарий почувствовал, как разорвало броню. Застонав, он перекатился. Разум одновременно словно кипел и застывал, тело едва отвечало. Трубки вздулись, а сочленения начали лопаться, когда тварь наступила на него, вдавливая в брусчатку.

Незрячий череп навис над бессильно пытавшимся освободиться воином, и на нём проступили потоки эктоплазмы, растущие, кружащиеся и превращающиеся в щупальца, такие же как те, что убили Гету. Щупальца вздрогнули, вытянулись и устремились к нему. Нечто холодное прикоснулось к Тигурию, и тьма, неудержимая, худшая, чем любой крик, проникла внутрь.

Его мысли сжались в комок перед беспощадным напором и какофонией чуждого разума, более древнего и жестокого, чем всё, что он видел раньше. Разума, не похожего ни на что другое. Левиафан был сильнее Бегемота и опаснее Кракена. И, что ещё хуже, Варрон ошибался. Здесь, среди голода, был разум, истинный разум, неистовое самосознание, сжигавшее все предположения и клочья его знаний о тиранидах. И этот разум его ненавидел. Он хотел возмездия. Он хотел его. И впервые в жизни Варрон Тигурий ощутил, как внутри него шевелятся отголоски страха. Такое существо не победить. Его воля была ничем по сравнению с мощью Разума улья. Он поглотит его, затем Кантипур, а затем весь субсектор. Такое существо не остановить. Падёт даже Святая Терра.

Нет!

Тигурий отверг эту мысль, едва она появилась в его разуме. Терра не должна была — не могла — пасть. Он сфокусировался, глядя сквозь кошмар во тьму. Он слышал голос посоха, хотя тот и был далеко. Посох шептал, и библиарий закрыл глаза, пытаясь услышать его, а не готовый поглотить воина ужас. Он ощутил жар и свет Астрономикона, услышал песню, нарастающую в разуме — сначала тихую, но становящуюся всё громче.

Тигурий потянулся к ней, утопая в холодной голодной тьме, и ощутил свет величия Императора так же ясно, как кончики своих пальцев. Такой ли свет чувствовал Малкадор в день, когда занял место Императора на Золотом Троне? Ощутил ли Сигиллит на себе свет Астрономикона в день, когда пожертвовал жизнью во благо Империума? Шёпот нарастал, наполняя разум, изгоняя сомнения и страхи. Малкадор отдал жизнь за Императора — как Тигурий мог сделать меньшее?

Он изо всех сил вцепился в этот свет и направил его вперёд, во тьму. Раздался вопль, похожий на крик испуганного животного, когда тень в варпе встретилась с ослепительным светом путеводной звезды человечества, а затем тяжесть исчезла, и он вновь смог дышать. Глаза Тигурия распахнулись, и он увидел, как ксенотварь тяжело пятится назад, тряся головой. Грязный дым поднимался от черепной коробки, и библиарий чуял запах прогорклого горелого мяса. Он вскочил на ноги.

Действуя инстинктивно, он схватил болт-пистолет и бросился на чудовище, уцепился за панцирь и запрыгнул на него. Тварь шаталась, пытаясь стряхнуть незваного седока, но всё было бесполезно. Тигурий воткнул ствол болт-пистолета в открытый мозг и выпустил внутрь всю обойму. Туша твари содрогнулась, она сделала неуверенный шаг вперёд. А затем, свистя и скуля, рухнула, обрушилась на улицу с такой силой, что расколола камни. Тигурий откатился в сторону.