Сергей Лукьяненко - Холодные берега

– Я хотел уехать подальше, устроиться в какой-нибудь гильдии учеником, а когда вырасту – пойти учиться в университет, – немедленно сообщил он.

– О Господи. – Я покачал головой. – Святая невинность. Миллионы детей по всей Европе хотели бы того же. Сыновья крестьян, ремесленников, простых горожан… И ты думал, что тебе повезет?

– Я умнее, – коротко сказал Марк.

Осекшись, я кивнул:

– Да. Пожалуй, ты прав. Но этот план годился бы, не начнись такая охота за твоей головой. И только для одиночки. Теперь ты не один, и хочешь того или нет – мы повязаны крепко-накрепко.

Мальчик кивнул.

– Хелен?

– Я предлагаю уехать в Китай, – немедленно ответила летунья. – Это далеко. Там может найтись работа… для меня.

И вряд ли когда Держава схватится с Китаем. А я не хотела бы оказаться на стороне врага.

– Это правильно, но… Ты была там?

– Нет.

– А я был. Это умный народ. Великий. Но они живут по своим законам, и чужаку принять их – очень нелегко. К тому же мы будем выделяться, тут никакая маскировка не годится. Когда до Китая дойдут слухи о случившемся, а они дойдут, нас немедленно схватят. Тебя учили держать боль, но под руками китайских умельцев даже статуи заговорят.

Хелен молчала. Я повернулся к Луизе:

– Сестра-настоятельница?

– Думаю, нам стоит уехать в глушь… но не покидать Державы. – Луиза чувствовала себя весьма неуверенно. – Все-таки тут нам проще скрываться, да?

Я кивнул. Это и впрямь было верно…

– Что предлагаешь ты, Ильмар? – резко спросила Хелен. – Уверена, у тебя уже готов свой план.

– Да, конечно. Я предлагаю бежать или в Руссию…

– Не менее опасно, – немедленно отреагировала Хелен. – Руссийская разведка уже давно в курсе происходящего, не сомневаюсь. А мастера заплечных дел и у них традиционно сильны. Вытрясут все из нас, вытрясут из Маркуса. Знаешь их любимые пытки? «Сибирский валенок» – это когда ноги оборачивают в тряпку, мочат в ледяной воде и выставляют на мороз. «Царь-колокол» – тебя впихивают под большой колокол и начинают неритмично по нему стучать. «Ежовые рукавицы», «Ханское седло», «Полезай в кузов», «Березка»…

Марк вздрогнул. Мне тоже стало не по себе. Впрочем, я и назвал Руссию ради того, чтобы Хелен было что отвергать.

– Все. Убедила. Можешь детали не уточнять. Тогда остаются Колонии.

– А вот это дело, – кивнула Хелен. – Какие? Вест-Индия, Амазония, Индия?

– Не знаю. Это надо решить. Там я нигде не был.

– Главная проблема не в том будет, как добраться до портового города, – размышляла Хелен. – На корабль сесть – вот в чем беда. Прервать все сообщения Дом не мог, это уж совсем крайнее дело. Но проверки в портах должны быть такие… грим тут не спасет.

– Жаль, планёры через океан не летают.

Хелен горько рассмеялась.

– Значит, добираемся до ближайшего порта, – решил я. – Нет, не до ближайшего, конечно. Полагаю, нас устроит вполне Марсель или Нант. Галльцы – народ ленивый… и жадный. Может, и обманем Стражу.

– И все? – возмутилась Хелен. – Ты считаешь, что мы все обсудили? Ильмар!

– Во-первых, обсуждать особо нечего. Мы пока не знаем, что Дом предпримет. Какие введут проверки, насколько поиски усилятся. Во-вторых… лучше мы надолго загадывать не будем.

– Почему?

– Если кто-то из нас… ну, исключая Маркуса… попадет в руки Стражи – остальные должны уходить. И лучше, чтобы пленный не знал точно куда. Знаешь, какие у нас искусники водятся? «Сибирский валенок», «Березка» – это, наверное, страшно. А вот «Белая роза, красная роза»? Или «Венецианский гриль»? «Раскаяние», «Любовь и кровь»? Простое иксионово колесо?..

Луиза сложила руки лодочкой и принялась молиться.

– Ты что… все это пережил? – растерянно спросила Хелен.

– Господь миловал. Трех таких пыток не пережить! А говорить начинают на первой, уж можешь поверить. Когда меня на Печальные Острова отправили… я все сказал, ну, почти все. После «Раскаяния». А ведь даже тело не увечат, следов нет. Только боль – такая, что перед глазами все красно…

– Мир жесток, – тихо сказал Марк. – Ильмар, я вот слышал про все эти пытки… в Версале. Только не знаю, что это такое.

– Лучше тебе и не узнать. – Я обнял Марка за плечи. – Сам будешь молить, чтобы позволили Слово сказать да Святую Книгу вернуть…

– Нет! – возмущенно крикнул Марк.

– Да. Ты не знаешь, что такое настоящая боль.

Наступила тишина. Напряженная, тягучая.

Кто тут знал про боль, про пытки, про унижения?

Только я.

Даже хваленая закалка летунов, которой их еще в училище подвергают… все это ерунда. Одно дело, когда сам идешь, знаешь, что будут твою храбрость испытывать, к боли приучать… Совсем другое – сидеть в каменном узилище, и никакого просвета, никакой надежды…