Олесь Бердник - На огне святом сожжем разлуку

Не плакал за дорогим учителем молодой Боян. Поцеловал в увядшие уста, запел над ним величальную, песню. Слушали ее чащи исконного леса, примолкшие птицы, течение реки. Целый день копал певец яму на круче песчаной, стелил ее мягкой травой, душистым чабрецом. Высек огонь огнивом, зажег жертвенный можжевельник, что имел в сумке, пожелал Бояну счастливого пути в край Яр-дива, а тогда, приложив тело лапчатыми ветками хвои, засыпал последнее убежище наставника песком. Второго дня собирал камни над Бугом, сносил вместе, выкладывал высокую могилу. Славные гусли молодой Боян положил на верховье, чтобы знали прохожие, кто похоронен в сырой землице.

Третьего дня после смерти старого певца пустился Боян в бесконечные странствия. И покатилась вместе с ним слава. От городища к городищу. От села к селу.

Добрался-таки он к славутинской твердыне за порогами. Искренне приветствовали боевые рыцари мужественного побратима. Поведал он о страшной битву в горах, о гибели Горипала, о свирепой мести горного владыки, о завещании Тайно-Дива. Ходил Боян с воинами в походы, изведал грозы, буревалы, сечу и голод. Пересек земли славянские из края в край и не раз и не два.

Промелькнули быстроминущие лета. И стало имя певца таким же неотделимым от жизни народа, как восход солнца, как пение птиц, детский смех, как приход ежегодный веселой весны или щедрых жатв. Как могли представить люди, что когда-то погаснет колесо Яр-дива или высохнет полноводный Славута, или не прилетят священные аисты из южных краев после зимы, так не могли они мыслить себя без дум Боянових, без его присказок, поговорок, буйно-веселых ли песен или печальных, без его ироничных или волшебных сказок, что щедро дарил он дедам и бабушкам, а уже они шептали их в запечке внучкам и детям - на радость, к счастью, на мощь народную.

Так певцу наполнилось семьдесят лет. А может, и больше, кто о том знает? Потому что на вид можно дать человеку полста, а в душе его уже прокатились века. Разве редко так бывает?

И вот здесь начинается наша сказка. Но нет, не начинается, а лишь передается дальше, в течение бытия, потому что как вечно живы Бояны, так и сказка – а разве может она умереть?

Доброе имя дали родители ребенку. Правечное, надежное. В звездную пору родился сын в семействе Огнедуба, когда духи тьмы убегают к своих подземным убежищам, а петухи предвещают рассвет. Именно тогда просыпается Мать-земля из дремоты, чтобы накормить огромное количество детей своих - деревьев, трав и цветов, молоком весенних соков, что туманами спаривают над урочищами, лесами и полями славянского края.

- Корнем будет, - сказала счастливая мать. - Породит буйное дерево славного рода.

- Пусть так, - согласился суровый Огнедуб - чтобы не стал перекати-полем, чтобы не покинул родной землицы на произвол судьбы.

Не минуло напрасно слово родителей.

В силе и мощи возрастал Корень, наливался здоровьем. Уже в девять лет борол всех товарищей в семейном поселке, безумно гонял верхом на свирепом жеребце, раскачивался на верховьях высоких дубов, переплывал туда и сюда буйное славутинское течение.

Поселок лежал в правечном лесу над рекой, а на левом берегу синели непролазные заросли и болота, переполненные гадюшниками, медведями и множеством птицы. А немного выше от поселка, на высоком холме, стояло древнейшее городище, утыканное грубыми дубовыми сваями, которое называлось Витичем. Там жили кузнецы, разнообразные ремесленники - от сапожников к золотых дел мастеров, до оружейников и кожевников. В праздничные дни - то ли на Купала, или в щедрые зимние недели, или в Перунов день или на Веснограй - собирался люд со всех усюд до Витича, вез, кто что имел, на ярмарку, чтобы показать свое творение и посмотреть чужое, чтобы отдать малость от труда своей на земле или в лесу, или, может, от бортництва или охоты и добыть товару для потребности своего рода-племени. А надо было ой как много! Женщинам желалось бархата и шелков заморских, бус янтарных или коралловых, вышиванок бисерных, лент мерцающих; а девушкам - то уже и достаточно говорить - родители не имели бы спокойствия, если бы вернулись из торжища витицкого без гостинцев и подарков. А ребята требовали бронзы византийской для стрел, кольчуг мелко тканных из тонкого провода, легких в походе, мечей обоюдоострых закалки тугой, сбруи для коней боевых, так как все то нужно было ежедневно: не оставляли в спокойствии поселков славянских, яровитских наездники восточные, степные, да и владыки горные с запада тревожили часто грабили, забирая в плен юношей, женщин и девушек, а то и оставляя свои костища под грозными городищами.