Гарри Гаррисон - Сеть миров

В ушах тоненько зазвенело, и Грант, перестав бороться, позволил приступу взять над собой верх.

— У меня еще десять минут, — быстро пробормотал он, почти не слыша собственного голоса. Звон в ушах словно отделял Гранта от окружающего мира. — Выйду-ка я, подышу свежим воздухом.

За ризницей располагалось старое уютное кладбище с покосившимися надгробиями, буйной травой и кривым персиковым деревом, которое вовсю цвело. Высокая каменная стена ограждала погост от внешнего мира и течения времени. Через боковую дверь Грант вышел на мощеную тропинку, что обегала часовню, и наконец остался один.

«Надо бы успокоиться», — сказал он себе, прикрыв дверь.

Впрочем, о спокойствии думать поздновато; придется принять таблетку. Грант болезненно оскалился, обнажив неправильной формы клыки. Со стороны могло показаться, что его ангельское личико превратилось в довольно милую псиную мордочку. Он шел, ни о чем не думая, высматривая укромное место, чтобы переждать приступ. В голове стучало. Наконец убежище обнаружилось: спотыкаясь, Грант сошел с тропинки и забился в угол ограды, чтобы на время уподобиться бесчувственному валуну.

Грант не знал, сколько времени прошло, однако давление в голове пропало, да и в ушах больше не звенело. Он снова видел, слышал и чувствовал. Еще немного постоял у стены, прижавшись лбом к такому приятному, прохладному камню. Слава богу, во время припадка он не падает и не бьется в конвульсиях. Когда они с Люси поженятся, можно будет пережидать приступы, запершись в ванной, — не дело пугать супругу.

В детстве болезнь лишила его общения со сверстниками, упрятав за плотную стену материнской заботы. Она забрала у него свободу и право на риск, на приключения — последние Грант мог пережить только в чьем-либо пересказе, в стихах и романах. Но забрать у себя право на брак Грант не позволит. За годы мучений он наловчился распознавать приближение приступа, эта способность позволила жить более-менее по-человечески и работать архитектором. Его клиенты ни о чем не подозревали, всегда находилось тихое местечко, куда Грант прятался на время припадка.

Он обернулся и посмотрел на зеленую траву, на высокую стену и покосившиеся надгробия из песчаника. Цвета показались необычайно насыщенными, а линии четкими, как будто зрение вдруг прояснилось.

Из окошка над головой доносился голос матери, такой далекий и слабый, как будто из воспоминания.

— У Гранта, знаете ли, случаются приступы, если перенервничает. Вы не представляете, какими правдами и неправдами я добилась для него освобождения от физкультуры в школе. Не хотела сообщать учителям, в чем причина… У папы его тоже случаются приступы. Они начались после нашей женитьбы, а ведь муж мой такой славный человек. У них это семейное. Мои мужчины слишком чувствительные…

Услышав это, Грант испытал унижение. Но постарался избавиться от неприятных мыслей, сказав себе, что мама попусту болтать не станет. Она все делает ради его, Гранта, блага. Вот погодите, мать и с костюмом проблему решит. Ей всегда все удается.

Грант хотел уже вернуться в часовню, как вдруг увидел… нечто необыкновенное. Длинное, огромное, белое, оно походило на исполинскую перекладину или слоновий бивень и пересекало небо от края до края. Сперва оно казалось далеким, как завершение вечности, потом вдруг понеслось на Гранта. Он не смог бы объяснить, каким образом догадался, но не было сомнений: это нечто падало прямо на него. Грант словно очутился на рельсах, на пути у ревущего локомотива.

Он не успел даже пискнуть, в мозгу не родилось и мысли о крике. Последовал удар, но Грант не испытал боли. Все произошло плавно и мягко, он лишь осознал, что его накрыло чем-то огромным.

Мир исчез, и некоторое время Грант видел только отпечатавшиеся на сетчатке яркие пятна: оранжевую траву и красное небо. Но вскоре и они погасли, сменившись ничем.

Иными словами свои ощущения Грант описать бы не взялся. В первые мгновения тугой спиралью развернулся страх, однако потом ослаб, уступив место зачаткам спокойствия. Грант не чувствовал и не слышал ничего. Он даже не мог понять, что именно видит, пока не осознал: его окружает само отсутствие цвета. Даже не черное, а скорее серое. Серый бархатный туман, напирающий со всех сторон.

Грант с ужасом осознал, что больше не дышит. Сердце тоже не билось. В один миг прекратились все функции организма.

Он мертв!

Эта мысль прогрызла путь в сознание сквозь оболочку спокойствия, и разум взорвался безумием. Мысли, что казались пока еще стройными, утратили всякий порядок.