Елена Лабрус - Элемента.N

— А как же история твоего чудесного возвращения с того света? – продолжала она недоумевать.

— История подлинная. А вот женщина, с которой она произошла, нет.

— А кто тогда твоя настоящая мать? – не унималась она.

— Я не знаю, Изабелла! Не знаю. И уже давно перестал об этом думать. Есть вещи, которые нам лучше не знать. Поэтому я и не хочу, — сказал он, подходя к кровати от стены, опершись на которую спиной он всё это время стоял. — Дэн, тебе не кажется, что её обморок слишком затянулся?

— Это не похоже на обморок, Феликс, — серьёзно сказал Дэн. — Это похоже на то, как Ева выходила из своего тела.

— Но она же беременная, — воскликнула Изабелла. — Она не может перемещаться. Она уже не может?

— Уже не может, — подтвердил её слова Дэн.

— Значит, целый оборот Луны уже остался позади? — показал свою осведомлённость Феликс.

— Да, целый оборот, — подтвердил Дэн, и первый раз за столько дней Феликс увидел на его лице улыбку.

Когда Изабелла выкрикнула ей в лицо «Сдохни, тварь!», на какую-то долю секунды ей стало плохо. Она не подала вида и справилась с подступившей тошнотой, но была уверена, что земля качнулась, и на эту долю секунды у неё потемнело в глазах. «Ничего страшного не произошло! — уговаривала она себя, инстинктивно хватаясь за низ живота. — В моём состоянии это нормально» И хоть ей было немного обидно, что Ева была какой-то отмороженной, а Изабелла такой озлобленной, главное, она победила. Она всегда добивается того, чего хочет. И Дэн женится на ней, хоть это было просто условием сделки. Она не будет об этом думать, главное – она победила.

Но думать хотелось. После того как Феликс сказал ей, что ей могли внушить какую-то идею, её не оставляло чувство, что её обманули. Она не созналась Феликсу, что видела в своих снах Дэна, всегда только Дэна. Она отгоняла от себя эту мысль, что чувство её не настоящее, что её к нему намеренно подталкивали. Нет, никого нельзя заставить любить! Но рядом с Феликсом Дэн ещё до этого разговора вдруг стал казаться ей мороком. А после этих двух дней, проведённых наедине, Феликс занимал её мысли всё больше и больше. Нет, Феликс позабавится с ней и бросит, она знала таких парней, она сама была такой, а Дэн… Дэн – это надёжность и уверенность в завтрашнем дне, это – спокойствие и защита. И пусть она собиралась держать его как цепного пса на страже своего благополучия, она будет с ним счастлива. И она победила!

Она успела ещё сделать несколько кругов по льду, с удивлением наблюдая, как Дэн ссориться с Изабеллой, стоя на краю замёрзшего озера. На катке играла весёлая новогодняя музыка и проникаясь волшебным праздничным настроением, Виктория даже подумала, что, может быть, Дэн доказывает рыжей стерве, что женится на ней по любви. Что он просто раньше не понимал, но ребёнок – это очень важно для него. Она улыбнулась своим мыслям и снова прижала руку к животу. Надеюсь, это будет мальчик! С такими же серыми, как туман над горным озером глазами. Она представила его крошечные пальчики, которые он будет сжимать в кулачки, и розовые пяточки, которые она никогда не устанет целовать. Она уже так скучает по нему, а он ещё будет восемь месяцев расти. Ну и пусть, пусть! Зато он всё это время будет с ней, её лучший и самый любимый мужчина! А вдруг вопреки всему это будет девочка? Ласковая и смешливая, с восхитительными русыми кудряшками и тёпло-бирюзовыми как воды пляжа Бонди глазами.

И она ещё видела перед собой очаровательное личико своей малышки, когда тёмный лёд озера начал подозрительно быстро приближаться. Она видела его справа от лезвий своих белоснежных коньков, которых она не должна была видеть, и он продолжал её тянуть к себе…

Ей казалось – это сон. Очень красочный и очень правдоподобный сон. Она стояла в Зале Великой Судьбы перед Деревом, которое видела когда-то давно — ещё в школе АлиС их приводили на экскурсию. Но тогда Дерево было засохшим, стеклянный куб холодным, а хрустальные шары в нём — покрытые вековой пылью и мёртвые. Сейчас всё Дерево было в листве, шары сияли разными оттенками и на них горели буквы. И только стеклянный куб, хоть и подсвечивался изнутри всем этим калейдоскопом цвета и света, по-прежнему был холодным. Она провела по нему рукой, не понимая это сон или явь, и вздрогнула, когда Дерево вдруг заговорило женским голосом.

— Ты прошла половину своего пути, — сказало Дерево отчётливо и равнодушно. — Я призвала тебя, чтобы даровать тебе забвение.