Елена Лабрус - Элемента.N

— Так он Еву променял на Викторию? На Викторию Шейн, если я правильно припоминаю? — уточнила Алиенора.

— Да, Шейн. Отец её с моим сыном в одном институте работает, — повторилась пожилая женщина.

— Знаю я кое-что и про её отца, — кивнула Алиенора. — Только всё равно я не понимаю, как Дэн мог Еву на эту костлявую задницу Викторию променять.

И Ева испугалась, что Алиенора сейчас выдаст бабушке Дэна что-нибудь про её отца и про пророчество, но она зря недооценивала старушку.

— Принести вам чего-нибудь? – спросила она, поднимаясь. – Пойду я себе налью стаканчик.

— Да, да, пойдёмте. Я с вами пройдусь, — и женщина тоже встала.

И они обе покивали Еве и пошли к столам. И Еве очень хотелось отправиться вслед за ними, но она подумала, что это было бы слишком подозрительно. Она и так узнала достаточно много. И это знание вдруг прибавило ей сил и чуточку разума. Очень опрометчиво было устраивать такую вечеринку, на которой многие друг друга знали, и приглашать на неё Эмму в её Евином теле. Конечно, она не могла её не позвать, и как могла её подготовила, но невозможно было предугадать всё. Вдруг кому-то захочется с ней поговорить по душам, как, например, Виктории, а Изабеллы, которая обязалась приглядывать за ней весь вечер, рядом не будет.

Ева оглянулась по сторонам. Куда они обе запропастились? Не было и Арсения. Не было и Дэна с Викторией. Как ни печально это осознавать, но теперь их имена приходилось произносить вместе. Где Дэн там Виктория. И где Виктория, там Дэн.

Зато приехал Феликс. Где были её глаза, когда она смотрела список гостей? Потому что он был не один. С ним были отец и мать.

Альберт Борисович привычно поторопился навстречу новым гостям, и это было странно. Насколько Ева помнила, он не знал ни Франкина, ни Феликса. Ева тоже пошла им навстречу, и сделала это настолько машинально, что ей стало досадно, что Ал сейчас представит её всего лишь как бедную родственницу жены. Она привычным жестом, доставшимся ей от Анны Гард, поправила волосы, удивилась, как много приехало народа, осматриваясь по сторонам, и только после этого посмотрела на площадку, с которой как с подиума спускались в зал все приезжающие.

Жаль, что нельзя было раздвоиться, потому что действие разыгрывалось одновременно на двух сценах. С одной стороны, её мать, Елизавета Витольдовна, довольная и счастливая, осыпая улыбками и любезностями, приветствовала отца Феликса, называя его не иначе как граф Какой-то там (Ева не расслышала). С другой стороны, судя по тому, как запросто поприветствовал отец Арсения Клару, Ева поняла, что именно с ней они знакомы. Но Клара, стройная, ухоженная, с огненно-рыжими волосами не смотрела на Ала, она смотрела на направляющуюся прямиком к ней Еву и лицо её выглядело испуганным. Ева хотела даже оглянуться, чтобы удостовериться её ли так испугалась Клара или кого-то позади неё. Но взгляд женщины явно впечатался в Еву, хотя Ева не понимала почему.

— Анна, — представил Альберт Борисович Еву Феликсу и не добавил про родственницу.

Феликс кивнул, Ева улыбнулась. Забавно, что он её не узнал. То, что она в этом теле он знал только теоретически, от Эммы, поэтому не удивительно, что он не понял.

— Анна!? – не дала возможности Еве больше думать про Феликса его мать. — Но этого же не может быть.

— Почему не может? – строил из себя дурачка Альберт Борисович, и Ева догадывалась, что он вёл какую-то игру, намеренно пригласив Клару, намеренно не называя Еву родственницей.

— Потому что она умерла. Двадцать лет назад.

На подиуме они остались втроём – Ева, вернее Анна Гард, её муж и Клара, мать Феликса. Ева больше не видела отца Феликса, он ушёл с родителями Анны. Извинившись, спустился в зал и сам Феликс, отыскивая глазами знакомые лица. И только Клара всё продолжала пялиться на Еву, не веря собственным глазам.

— Анна, — обратился Альберт Борисович к Еве, понимая, что Ева не должна знать эту гостью. — Это Кларисса Ранк. Подруга моей жены.

— Очень приятно, — улыбнулась Ева, не зная, как ей себя вести и снова машинально поправила длинные волосы, которые липли к шее – в зале становилось жарко.

И от этого её жеста глаза Клары, которые она и так с неё не сводила, округлились ещё больше.

— Дорогая моя, он может как угодно представлять тебя своим гостям, — обратилась она к Еве и подошла к ней так близко, что Ева видела каждую тщательно маскируемую гримом морщинку на её лице. — Но я точно знаю, что это ты. Не знаю каким чудом воскресшая через двадцать лет, но всё же воскресшая. И я требую объяснений!