Виталий Останин - Граничник [СИ]

Но тут Стефан меня удивил. Я даже моторику отследить не успел, не иначе потому что не ждал от воспитанника таких выкрутасов. Только увидел в полете кругляш шоковой гранаты. Взведенной. И подумал, что это хорошее решение, моего Стефа. Хорошо, что пацан не плазменную по ошибке схватил!

Нас и одержимого Стража с начала боя разделяли шестнадцать метров. Пока он стрелял, а мы прыгали, пока мы со Стефаном говорили, а он шел, расстояние сократилось до семи. И мальчишка каким-то образом кинул гранату прямо под ноги одержимому. Чутье, память тела — бог весть. Но попал.

Одна беда — нас тоже зацепило. Хотя я насильно зажмурил глаза, прижал ладони к ушам, и, открыв пошире рот, впечатал воспитанника лицом в землю. Но яркий свет все одно пробился сквозь плотно сомкнутые веки, а по ушам ударил резкий и сильный хлопок, ввинчиваясь, кажется, в мозг. И это на расстоянии, со всеми предпринятыми мерами предосторожности, — каково же тогда одержимому?

Слух просел, но это нам общаться не мешало.

— Что делать? — у воспитанника кончились идеи и он впал в панику. Орал, наверное, в полный голос — оглохшие и контуженные всегда так делают.

— Можешь говорить тихо, я все равно услышу.

— Что теперь делать? — повторил он вопрос, вероятно, уже одними губами.

— Что я скажу. Сразу и не раздумывая. Понял?

— Да!..

Неизвестно, подействовала граната на одержимого так, как должна была — мой дрон-соглядатай попал под действие взрыва и был уничтожен. Приходилось исходить из того, что противник шокирован и дезориентирован, как обычный человек. Приказал Стефану уйти в перекат, а потом броситься к противнику. Сам же активировал последнего дрона и поднял его в воздух. Вовремя, как оказалось. Второй одержимый — Алан, кажется, его звали — выбежал из дома с шоковой дубинкой в руке.

Пацан тем временем добрался до Евсея. Тот стоял на коленях, бросив оружие, прижимая руки к ушам и тряся головой.

— Тазер.

Стефан среагировал моментально, подхватил дробовик и — ну умница же! — выстрелил в Алана. Специальный снаряд такого же, кстати, калибра, что и боевой, сбил бегущего с ног и заставил его трястись под действием электрического тока.

— Контроль.

Второй снаряд обездвижил Евсея. Минута, много две, у нас появились.

— Проверка дома. Быстро.

Решения я принимал исходя из следующей логики: если двоих стражей обратили, значит демонов тут быть уже не должно. Здесь планировалась засада и пришельцы из иных планов могли ее раскрыть. Но проверить это не помешает. Как говорится: не верь в логику — жизнь иррациональна.

Пока мальчишка бежал к дому, меня просто подмывало спросить его «ну как ты, держишься?». Но я себя одергивал, не хватало еще сбить воспитанника с боевого настроя. Он и так действовал прекрасно, выше всяких похвал, как настоящий Страж — быстро и без сантиментов. Движения разве что были не слишком уверенными и экономными, да и оружием размахивал так, что больно было смотреть. Но справлялся же, а большего в наших с ним обстоятельствах требовать не приходилось.

Даже, кстати, повезло, что одержимых встретил ребенок, а не взрослый Страж. Мой Стеф мог и заколебаться на какую-то долю секунды, все же по братьям стрелять — непростое дело. Да и я не стал бы инициировать чрезвычайный протокол и забирать управление телом — доверился бы опытному граничнику. А мальчишка никаких сомнений не испытывал. Сказал наставитель, что демоны, значит демоны и есть.

В доме — большой избе девять на девять метров — никого не оказалось. Ни людей, ни инопланарников. Вещи разбросаны, что обычно и бывает, когда на парочку мужчин, живущих вместе, перестает оказывать свое благотворное действие устав. По стенам развешаны рыболовные снасти и снаряжение Стражей. На столе полно еды — последнее меня очень заинтересовало. Не самим фактом наличия пищи — поесть граничники любили вообще, а эти — в частности.

Нет, я обратил внимание, что еды было слишком много. Такое ощущение, что постовые вытащили из закромов вообще все. Копченый окорок, взятый, видимо, в ближайшей общине, жареная и вяленая рыба, вареная картошка, огурцы с маленького огородика за домом, лук, чеснок, черствый хлеб. Все это надкусано и беспорядочно разбросано по столу, стоящему у окна, словно на граничников напал лютый голод. Будто бы они хватали рыбину, отрывали от нее кус зубами, а после отбрасывали, чтобы впиться в окорок.

Осваивались в телах, понял я. И пробовали новые ощущения. Поэтому не ели, не голод утоляли, а жрали. Жадно, без цели насытиться. Значит недавно их обратили.