Виталий Останин - Граничник-2 [СИ]

А для чего им это? Да все тот же контроль — разделяй и властвуй. Триумвират колдунов правит обычными адептами, а оборотни являются сдерживающим фактором уже для магов. Всем по кусочку, но никому ничего целиком.

А венерианец выбивается из этой схемы. У него есть практически все. И магия всех видов, и сила, и скорость, и выносливость. Кому Астерот мог доверить все? Да только себе!

Получается, что перед нами одновременно сам Падший, но не в истинной форме, а в теле специально выращенного мутанта. Созданном для одной только цели — стать вместилищем помешанного на осторожности демона, чтобы он мог присутствовать там, где нужно, но оставался в безопасности. Венерианец — генетически подготовленный к одержимости человек.

Значит, мы все делаем не так. С ним нужно не сражаться, он во много раз сильнее любого, даже самого одаренного Стража. Его нужно изгонять. Сделать это мог бы Стеф, но он полностью поглощен схваткой. Мог бы и я, если бы был человеком.

Весь анализ занял у меня максимум восемь секунд. За это время я не сводил глаз со схватки, и отметил, что подопечный проигрывает. Точнее, уже проиграл. Он еще сражался, даже не пропустил ни одного серьезного удара — несколько царапин не в счет — но победы ему не видать.

Движения граничника уже сейчас стали медленнее, в то время как Астерот не демонстрировал никаких признаков усталости. Правда, он перестал швыряться заклинаниями, видимо, запасы магической энергии даже в измененном человеческом теле были ограничены. Зато сосредоточился на ближнем бое и каждый пятый-шестой его удар Стеф пропускал — кроме пота его лицо уже заливала кровь.

Вскоре одержимый забьет воспитанника, после чего примется за нас с Гринем. Понял это и нехристь. Он потушил свет на кончике стрелы, бережно положил оружие на пол, окружил себя магическим щитом, бросился в рукопашную. Самоубийство, как по мне, но я и этого сделать не мог. Пока дохромаю до схватки, все уже кончится.

«Господь! — взмолился я, чувствуя полную свою неспособность что-то изменить, даже беспомощность. — Сделай что-нибудь! Если воля Твоя заключается в том, что мы должны тут погибнуть, пусть по воле Твоей и будет. Но если Ты привел нас сюда, чтобы мы изменили порочный уклад здешней жизни, прояви Себя!»

Вопль мой был настоящим, а не памятью о том, что сделал бы в подобной ситуации оригинал. В этот момент я не разделял себя — копию личности умершего Стража, и его самого. Я был Оливером Тревором. Человеком, который жил, сражался с демонами, а потом умер. Но сейчас — не знаю как, да и не собираюсь этого выяснять — я снова был здесь.

Я не ждал ответа — Он не отвечает людям словами. Если кто-то утверждает обратное, ему стоит провериться у хорошего врача. Но Создатель мог проявить себя иначе, дать знак или натолкнуть на решение, которое поможет — так это работает.

Одержимый резко разорвал дистанцию и ударил по Стефу магией. В воздухе на миг появился сотканный из тьмы сгусток, похожий на короткое метательное копье. Он за долю секунды затвердел и устремился к воспитаннику. Тот никак не успевал отреагировать.

Но Гринь успел. Он встал между копьем и товарищем. Заклинание сперва пробило его магический щит, а потом грудь нехристя. Его мертвое тело еще не успело начать падение, когда я увидел решение.

— Благословляется дом сей… — крикнул я.

Астерот повернул голову в мою сторону и растянул лягушачьи губы в издевательской ухмылке. Стеф несколько раз выстрелил, но иглы бессильно разбились об окружающий Падшего магический щит.

— …помазанием крови жертвенного агнца…

Ухмылка одержимого стала еще шире. В глазах его горело торжество.

— …положившим душу свою за друзей своих…

Оно сменилось недоумением, которое почти сразу превратилось в страх. Я видел, как в обеих его руках сгущается воздух, чтобы превратиться в прозрачные диски. И понимал, что он не успевает.

— …во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Он тоже это понял. И когда я одними губами прошептал «Аминь», метнул магические снаряды: один в меня, другой в Стефа.

Я опустил веки и приготовился к удару. Дело сделано, большего бы у меня все равно не получилось. Если я оказался прав, то можно расслабиться и умереть — еще раз. Но секунда тянулась за секундой, а воздушные диски не спешили рассекать мою плоть. Тогда я снова открыл глаза.

Страж стоял на коленях над телом Гриня. Лицо нехристя было таким умиротворенным, будто он не смерть от руки Высшего демона принял, а отдохнуть прилег. Казалось, что сейчас он откроет глаза и произнесет тем говорком, нарочито простецким, который использовал, когда изображал охотника: