Андрей Рымин - Доля слабых

Бессмертный замолк, выжидающе глядя на Яра, а тот, разрываясь на части и чувствуя, как закипают мозги, пытался найти хоть какой-нибудь выход, отличный от бегства в Валонг. Перебрав в голове все возможности, прокрутив варианты событий, тот, кого называли Мудрейшим, проиграл этот мысленный бой. Шесть веков с небольшим, прожитых в простой и понятной Долине, не дали ему необходимых для решения этой задачи знаний и опыта. Яр тяжко вздохнул и, сдаваясь во власть своего вновь обретенного собрата, обреченно сказал:

— Похоже, выбора у меня нет. Едем к вам. Только я не умею скакать на лошади. Вам придется меня научить.

Малкольм как будто и не ждал другого ответа. Расплывшись в довольной улыбке, Валонгец добродушно пообещал:

— Не переживайте. Я научу вас не только этому. Ставьте левую ногу в стремя. Вот так. Запрыгивайте. Теперь берите поводья…

Непроглядная ночь покрывала каньон пеленой темноты. Дальше десятка шагов ничего не видать — только далекое эхо гоняет глухие удары копыт по разлому. Четверо всадников продолжали неспешно трусить на юг, справедливо опасаясь погони. Мысли Яра метались, на сердце лежала печаль, но тяжелый, навязанный выбор был сделан. Впереди ждал Валонг. Ждали новые знания, новые люди и новая жизнь. И борьба. Только с кем и за что?.. Нет! За что — Яр знал точно. Верней, за кого. За своих людей! За народ! За Племя! Пока жив, он будет бороться!

Тинто любил свою работу. Не так, конечно, как тот же сапожник, или портной, что ценят свое ремесло не только за возможность творить, но и за сам результат их труда. Что может быть лучше, чем создавать полезные и нужные вещи? Такая работа важна и почетна. Всяк должен вносить свою лепту в большое общее дело. Каждый должен трудиться на благо страны во имя Богини. Крестьянин — серпом, шахтер — киркой, кузнец — молотком, воин — крепкой рукой и мечом. В его случае все обстояло иначе.

От работы Тинто пользы для общества не было никакой. По крайней мере, он сам так считал. Удовольствие от процесса тоже едва ли получишь. Ведь чего интересного может быть в отупляющем просиживании зада на каменной лавке, намертво приделанной к полу у окна караулки? С утра до вечера плюешь в потолок — даже поболтать не с кем. Пишешь пустые отчеты, распределяешь довольствие, дремлешь, зеваешь. Даже проверка постов, регулярно проводимая им дважды на дню, не вносила особого разнообразия в унылое течение службы. Но то хоть какая-то радость — прогуляться по живописной тропе. В четырех стенах торчать хуже.

А вот важность, пожалуй, в его работе имелась. Недаром же каждый год сам областной голова лично являлся с ревизией в эту дыру. Отчего-то руководство считало охрану того, что и так невозможно украсть, нужным и ответственным делом.

В общем, работа начальника стражи «Пустого кургана» была скучной, унылой и совершенно бесперспективной в плане карьерного роста. Но Тинто Кинтару она все равно нравилась. Во-первых, своей стабильностью: должность существовала уже чуть ли не тысячу лет, и отменять ее никто не собирался. Во-вторых, безопасностью: отродясь, ни один злоумышленник не пытался проникнуть на вверенный ему объект, и у предшественников Тинто на этой должности, насколько он знал, таких случаев тоже в практике не встречалось. В-третьих же, он просто любил тишину и покой глубинки, в которой нес службу и куда переехал уже целых четырнадцать лет назад вместе с семьей. Это с лихвой перевешивало все минусы.

Сидя у открытого настежь окна, Тинто наслаждался утренним пением птиц, разливавшимся веселым многоголосьем по окрестной степи. Пряный ласковый ветерок шевелил прореженные сединой волосы. Карие с желтинкой глаза застыли на круглом лице, никуда не смотря. Сейчас было время приятных раздумий. По утрам Тинто всегда прибывал в приподнятом настроении. Вот к вечеру, когда дневной жар высосет все силы, в голове зачастую всплывают совсем невеселые мысли. Пока же все хорошо.

Старый солдат потянулся. Глаза ожили — что там со временем? Большие солнечные часы, установленные в центре двора, подсказывали, что скоро настанет пора отправляться в обход. Кинтар встал, размял плечи, широко зевнул и, накинув на спину форменный желтый плащ, отправился в соседнюю комнату, где находился выход наружу. Проходя мимо большого обеденного стола, над которым в дорогой позолоченной раме висел на стене портрет невероятно красивой черноволосой женщины, Тинто слегка поклонился, пробормотал еле слышно обращенные к богине слова благодарности и только потом взялся за ручку двери.