Уильям Шатнер - Темная победа

Но Тиберий все равно дышал глубоко, словно этим действием и силой своего желания он мог привнести живительный воздух в камеру для своих солдат. Оставшиеся восемь тоже начали снимать шлемы. Когда давление выровнялось, свист ветра стих. Внутренняя дверь шлюза снова накренилась. Прежде чем дверь перестала двигаться, Тиберий вступил через проем в жаркую гнетущую атмосферу командного центра. Отвратительное зловоние подходило к его настроению.

Регент Пикард ждал его без униформы, одетый в простую коричневую клингонскую тунику и брюки. Даже длинный хвост воина отсутствовал, оставив на этом месте неровный край остриженных седых волос.

Регент коснулся кулаком сердца и выбросил руку вперед в салюте верности.

?Император, я…? Тиберий оборвал его приветствие, ударив Пикарда тыльной стороной ладони по лицу.

?Ты позволил своему призраку выжить,? прорычал Тиберий. ?Я видел его на мостике Вояджера, в твоей броне вместе со Споком из той ложной вселенной и призраком Кирка.?

Тонкая струйка крови сочилась из рассеченной губы Пикарда.

?Нечаева оказалась не в состоянии защитить лагерь! Я не могу считать себя ответственным за неудачи других. ?

?Нет, Жан-Люк, можешь. И будешь. Учти это.?

Он задержал свой пристальный взгляд на Пикарде, но ни один из мужчин не колебался, ни один не выказал страха.

?Я вам еще нужен,? произнес регент Пикард, не заботясь о том, чтобы скрыть угрожающую интонацию.

Император коснулся рукоятки dk’tang на своем поясе.

?Хочешь посмотреть насколько?? спросил он.

Но напряженность момента была нарушена командиром по вооружению Джорди Ла Форжем.

?Император! Признаки транспортации!?

Тиберий отвернулся от Пикарда, и повернулся лицом к мастеру оружия. Этот удивительный человек, кожа которого была столь же темна, как и броня, которую он носил, был от рождения слепым. Заметив его гениальность, Тиберий одарил его глазными имплантантами Боргов, наподобие голографических линз, вправленных в тускло серый металл, внедренных в пустые глазницы. Подобно ножкам насекомого дополнительные усики нервных преобразователей проникали в лоб и щеки Ла Форжа, чтобы удерживать имплантант на месте. Теперь усовершенствованный мастер оружия мог видеть царство энергии, которое неспособен был обнаружить даже трикодер. Ла Форж поднял кардассианский боевой сенсор.

?Транспортировались четыре вторженца из Федерации.? Индикатор сенсора снова зажегся, и данные изменились. ?Еще четыре.?

Тиберий указал на трех своих самураев. Украшенные драгоценными камнями их темные костюмы на груди пересекали красные полосы, символизирующие их кровь, которой они поклялись жертвовать во имя императора.

?Укройтесь за теми преобразователями. Позвольте призракам пройти через шлюз, а затем уничтожте их всех. Кроме Кирка.?

Три самурая отсалютовали своему императору, и быстро заняли позиции за огромными преобразователями мощности, возвышавшимися над полированным металлическим полом командного центра. Вокруг каждого преобразователя были намотаны узкоканальные плазменные трубопроводы, по которым пульсировал золотой свет, бросая на пол ритмичные волнообразные блики подобно легкому отражению от воды. Тиберий повернулся к командиру безопасности.

?Регент под вашей ответственностью. Первый признак предательства – распотрошите его.?

Усмешка Уильяма Райкера сморщила длинный белый шрам, пересекающий его лицо – напоминание о давнем поцелуе лопинского резака. Зигзагообразный шрам бежал поперек его лба, скрывался под кожаной повязкой на глазу, и снова появлялся складкой на его щеке, спускающейся узкой дорожкой лоснящейся кожи через его темную бороду.

?С удовольствием, ? сказал он.

Тиберий проверил тактический дисплей на предплечье своего боевого костюма.

?Семнадцать минут до перехода. Хватит стоять.?

Он повел оставшихся солдат через лабиринт дополнительных преобразователей мощности и накопителей к подпространственной станции спрятанной в ядре командного центра. Он шел быстро и уверенно, не останавливаясь. Он изучал планы этого спрятанного объекта только однажды, два года назад. Но этого было достаточно, чтобы выгравировать схему в его памяти. Он никогда не забывал того, что было важно. Хотя он уже и не думал о трех самураях, оставленных им позади. Он не сомневался, что они умрут, когда нападет враг. Но это была их обязанность. Это была всеобщая обязанность – умирать за своего императора.