Уильям Шатнер - Возвращение

Он падал… Один.

Скрежет металлического моста эхом отдавался в ушах. Все кружилось. Солнце било в глаза. Погружение в тень. Одно сменяет другое, раз за разом, снова и снова. А он падет. Свет. Тень. Свет. Тень. Словно биение крыльев гигантской птицы. Словно все дни его жизни пересеклись в едином моменте.

Вот он в Айове, на кукурузном поле, видит звезды. Пятилетний мальчик на руках у отца. «Я должен туда попасть,» – говорит он. «И ты туда попадешь» – отвечает отец. – «Непременно попадешь».

Он в объятиях Кэрол, на их кровати – он уже знает, что ему придется ее покинуть, а в ней теплится жизнь их сына. В штаб-квартире Звездного Флота – адмирал Ногура протягивает руку для рукопожатия: «Поздравляю, капитан, «Энтерпрайз» ваш…»

В космическом доке капитан Пайк начинает представление экипажа: «Ваш офицер по науке лейтенант-коммандер Спок…»

На улицах Земли прошлого – визг тормозов, и Эдит в предсмертном блеске…

Сквозь эти и другие дни под шепот прошлого выкристаллизовывалась его сущность.

«Я ваш друг, и навсегда им останусь»… «Черт, Джим – я же врач, а не каменщик»… «Позвольте, я помогу»… «Я всегда знал, что умру в одиночестве»…

А потом одна из теней заслонила свет. Оборвала падение. Прекратила круговерть дней. Он повернул голову, поднял взгляд и увидел знакомое лицо. Лицо не из прошлого и не из настоящего. Из будущего.

– У нас получилось? – спросил падающий человек. – Мы добились изменения?

Другой, в странной униформе, но со знакомой эмблемой Звездного Флота на груди, опустился на колени рядом.

– О, да. Мы добились изменения. Спасибо.

Где-то внутри падающий человек осознал боль, глубокую и неизлечимую. Как-то изнутри он почувствовал, что не ощущает ни ног, ни рук, словно и он и все вокруг испаряется, прекращая существование.

Перед глазами его помутнело, потемнело и слилось в единую тень, настолько глубокую, что она могла поглотить все, что еще оставалось.

Но этот другой, этот незнакомец, этот… Пикард предложил ему дружбу. В другой жизни, возможно, так бы оно и было. Много чего могло было быть. Столько возможностей…

– Самое малое, что я мог сделать, – сказал падающий человек, игнорируя ради своего друга последнюю тень, – для капитана «Энтерпрайза».

Голоса из темноты позвали его, и их призывы уже не были простым шепотом.

Сквозь переплетение гнутого металла над головой, он уловил край чего-то движущегося, приближающегося. Он закрыл глаза.

Что же он такое сказал Пикарду при встрече? Когда Паикард убеждал его вернуться ради одной последней миссии. Он вспомнил и открыл глаза.

«Это было… здорово,» – сказал он Пикарду. И попытался улыбнуться. Ради друга.

То, что находилось за мостом, мчалось навстречу, преследуя его, как всегда.

Между листами стали проявились очертания. Ближе. Четче. Он узнал их. Но Пикард их не видел, даже не знал об этом.

Он попытался предупредить Пикарда, помочь ему избежать того, от чего ему уже было не уйти.

Но движение дней достигло пиковой точки. Его стремительно увлекло в темный водоворот сознания. Слишком быстро. И лик того, что преследовало его, настиг и поглотил.

Последний обрывок существования отделился от него в невесомом сиянии и раскрыл то, что лежало за пределом – грядущее.

– О, господи, – прошептал он.

Увидев это.

Узнав.

И снова он падал.

Один…

Джеймс Т. Кирк был мертв…

Когда коммандер Уильям Райкер выделился из луча транспортера рядом с могилой легенды Звездного Флота, его поразила неожиданно пришедшая в голову мысль. Из всего, что произошло на богом забытой планете Веридиан III какой-то месяц назад, необъяснимым образом именно судьба Джеймса Т. Кирка наиболее взволновала его.

На другой стороне планеты команда инженеров Звездного Флота медленно распиливала на пригодные для транспортировки фрагменты лежащий в руинах корпус разбившегося звездолета «Энтерпрайз». Хотя корабль было уже не спасти, в соответствии с Первичной Директивой необходимо было удалить из этого мира любые следы его присутствия. На Веридиане IV, следующей планете солнца Веридиан, существовала примитивная цивилизация. Если когда-нибудь путешественники из того мира приземлятся здесь, они не должны обнаружить никаких признаков развитой технологии, которая могла бы повлиять на естественный ход развития их науки.