Майкл Диллард - Последний Рубеж

– Нет! – с криком отшатнулся от него Дж'Онн, снова почувствовав невыносимую боль и увидев перед собой Зару, лежащую мертвой на узком топчане. Увидел ее в последние минуты перед потерей сознания. Умирая и зная, что умрет, она думала только о нем, о том, кто его защитит без нее. Все свою жизнь она посвятила ему – опозоренному преступлением, осужденному и высланному на верную смерть, если бы не она, Зара, умершая вместо него. И эту боль ему предлагают вынести на свет, чтобы исследовать, избавиться от нее. Да разве можно от нее избавиться? И зачем избавляться, если жизнь без Зары лишена для него смысла? Дж'Онн ВИНОВАТ перед Зарой, и от этой вины его никто не избавит.

Он ощутил холодное прикосновение к своему лбу.

– Раздели со мной свою боль, – сказал незнакомец с такой проникновенной, с такой неназойливой нежностью, которая доступна лишь материнскому голосу, – раздели со мной боль, а взамен обрети силу.

Дж'Онн перестал сопротивляться. Миг за мигом стал припоминать он свою позорную, неудачную, свою никчемную жизнь. Но в каком бы унизительном, позорном или отчаянном положении ни припоминал он себя, рядом с ним всегда была Зара, разделявшая с ним его унижения, но не отчаяние. И груз вины перед ней стал таким тяжелым, что Дж'Онн с криком рухнул на колени, закрыв лицо руками.

И когда ему показалось, что эта тяжесть вот-вот опрокинет его лицом вниз, вдавит в горячий песок, сила груза стала ослабевать, а его позорная и никчемная жизнь начала высвечиваться с другой, как будто Зариной, стороны. И с удивлением он увидел себя несчастным, может, в чем-то и повинным, но отнюдь не преступным, а беззащитным перед грубой силой человеком.

Чьи-то невидимые руки ласково погладили его обезумевшую от горя и солнечного пекла голову, коснулись одного, другого плеча и вдруг стали поднимать его с колен.

Не шевелясь, не понимая, что с ним происходит, Дж'Онн все еще беззвучно плакал, слизывая с губ обильный поток слез. Боль отходила, вина оставалась, но из нее исчезло чувство стыда. Взамен пришло чувство долга, поднимающее с колен, требующее действа.

Дж'Онн открыл глаза, все еще полные слез, и с благодарностью взглянул на незнакомца. Тот молча протянул ему руку, помогая подняться с колен. Хватка его была железной.

– Откуда у вас такая сила? – с уважением спросил Дж'Онн, – я ощущаю себя заново рожденным.

Незнакомец слегка ослабил хватку, но не выпустил руку Дж'Онна, не открыл своего лица, скрытого под капюшоном.

– Сила была в тебе самом, Дж'Онн.

Незнакомец знает его имя! Это потрясло Дж'Онна больше, чем чудо перемены, только что произошедшего с ним. Если перед ним стоял не Божий посланец-ангел, то провидец, это уж точно. Преисполненный благодарности, Дж'Онн попытался выразить ее словами:

– Я чувствую, что камень упал с моего сердца. Как я смогу отблагодарить вас за это?

– Присоединяйся к моим поискам, – серьезно ответил незнакомец.

– А что вы ищете?

– То же самое, что и ты, – смысл жизни.

Неожиданно громко всхрапнул и ударом копыта поднял тучу песка конь. Дж'Онн, завороженный незнакомцем, совсем забыл о животном, и оно напомнило о себе. А незнакомец продолжал:

– То, что ищут все с незапамятных времен: смысл жизни, основной закон жизни. А чтобы найти их, нам нужен звездолет, потому что нас много, больше, чем ты думаешь.

Дж'Онн улыбнулся грандиозности замысла незнакомца, но головокружительная легкость души и тела убедили его, что он пойдет очертя голову куда угодно за своим исцелителем. Будь он даже неистовым убийцей, он ищет смысл жизни. И космический корабль. Так это же и есть истинный смысл его, Дж'Онна, жизни – освободиться из этой проклятой пустыни. Но…

– Космический корабль? – помедлив, произнес Дж'Онн. – Не знаю… Великое разорение, великая засуха – какой доброволец прилетит сюда, за каким товаром? Что уж говорить о звездолете!

Хоть он и не видел глаз незнакомца, ему показалось, что его сетования были выслушаны весело.

– Верь, мой друг, – вера сильнее знания, – с этими словами незнакомец откинул назад свой капюшон, открывая лицо аскета: впалые, давно небритые щеки, неухоженное подобие бороды, лохмы непричесанных волос, небрежно торчащие во все стороны. Нарочитой или вынужденной была неухоженность этого лица, она придавала ему своеобразную суровую красоту, в которой явно преобладала сила. Большие глаза неопределенного цвета излучали свет, внушающий благоговение и трепетный, далекий от ужаса, страх.