Майкл Фридман - Зов тьмы

Помочь могло только ощущение опасности битвы...

Ворф взглянул на цифровое табло, вмонтированное в стену. Он провел уже в зале тридцать две минуты и пять секунд по корабельному времени.

Шесть Секунд... Семь... Восемь...

Эуракои, которые Ворф держал в вытянутых руках, весили несколько килограммов каждый, поскольку изготовлялись из шрогха, металла настолько же распространенного в Империи Клингонов, сколь редкого на территории Федерации.

Предметом зависти со стороны других планет шрогх стать не мог, потому что для него трудно найти применение в силу его специфичных свойств. Он плохо соединялся в сплавах с другими металлами и в космическом строении не использовался. Фактически шрогх добывали только для изготовления эуракоев.

Ворф обнаружил пару этих предметов в ломбарде на Звездной Базе 13.

Тогда он поломал голову над их дальнейшей судьбой...

Понятное дело, ему захотелось спасти их от печальной участи экспонатов в витрине магазина, вложить оружие в руки клингона, которому они и должны принадлежать.

Но этому мешало чувство, что Эуракои – не его собственность, да и не могут быть его. Клингоны получали эуракои от старшего брата матери такова традиция. Любой другой способ их приобретения считался позорным.

Ну, пусть не совсем позорным, но и не совсем правильным.

В случае с Ворфом традиция не могла быть соблюдена. Вся его семья мертва, да он почти и не помнит ее. Клингона воспитывали люди на одной из планет Федерации, и об эуракоях он впервые узнал из фильма в Академии Звездного флота.

И они стали символом Клингона для него, символом наследия, которого, волею судьбы, он лишился. Превратились в символ внутреннего раскола между клингоном по рождению и человеком по воспитанию. Эти две половины всегда подсматривали друг за другом с подозрением.

Таким образом – о, ирония судьбы! – для Ворфа обладание эуракоями приобрело большее значение, чем для его соотечественников. Они стали показателями сохранения в нем клингоновского начала.

Табло показывало тридцать шесть минут и двенадцать секунд. Боль все возрастала, пронзала запястья, плечи, шею. Мышцы сводила судорога, усиливавшаяся при попытках побороть ее.

Неожиданно у него появилась мысль, что он просто заменяет один вид дисциплины на другой: дисциплину человеческую на дисциплину клингонскую.

Но вторая приносила облегчение, в то время как человеческая – душила.

Противоречие? Во всяком случае, не для того, кто разбирается в психологии клингонов.

Тридцать семь минут и пятьдесят семь секунд... Пятьдесят восемь...

Когда-то один вулканец, сокурсник по Академии, научил Ворфа, как справляться с душевным дискомфортом, снижать его до уровня, не доставлявшего неудобств, и как избавиться от неприятных ощущений. Но клингоны так не поступали... Весь смысл упражнения с эуракоями испытывать боль, встречать ее с высоко поднятой головой и сливаться с ней, принимать ее... А затем рассмеяться над ней.

Только так достигалась победа над собой при этом жутком занятии.

Тридцать девять минут и сорок четыре секунды... Сорок пять...

Началась натуральная агония. Сильная, чистейшая агония. Даже дышать стало трудно. С висков стекал пот... А ведь клингона трудно заставить попотеть!

Ворф не спускал глаз с эуракоев, будто они сейчас воплощали его живых врагов; отмечал выпуклую форму оружия, ужасающие сцены насилия, выгравированные на нем. Свет падал на металл таким образом, что давние подвиги клингонов выглядели еще страшнее.

Губы расползлись в стороны, обнажив хищный волчий оскал. Глубоко в горле, раздался длинный, щемящий душу рык. Очень хотелось опустить эуракои... Ничего в жизни не хотелось сильнее... Но Ворф не сдавался. Он не мог позволить себе сдаться!

Сорок одна минута тридцать секунд... Осталось всего три с половиной минуты...

– Ворф?

Клингон не шелохнулся. Он не должен!.. Голос знакомый... Из-за спины появился Дэйта.

Голова андроида слегка склонилась набок, когда он остановился перед Ворфом. Его брови изогнулись вопросительно, а золотые глаза светились любопытством.

Клингон сосредоточился на эуракоях.

– Я могу узнать, – спросил Дэйта, – чем ты занимаешься?

– Упражнениями, – процедил сквозь зубы Ворф.

Андроид подумал пару секунд, затем на лице появилось легкое удивление.

– Правда? Весьма интересно. Мне казалось, что упражнения включают в себя движение. Но ты совсем не двигаешься, если не принимать в расчет дрожание рук.