Джефф Лонг - Год зеро

— Ты нужен мне там, внизу, — сказал Окс. — Шахта слишком глубокая.

«Какая еще шахта?» — удивился Натан Ли.

Окс не оставил своей жертве ни одной ниточки, кроме названия самой церкви.

— Ну так помогите, — повторил Натан Ли, ухватившись за очередной камень.

— Ладно, — согласился Окс. — Только сначала ты мне окажешь услугу. Сейчас идем в церковь. Возьмем там что надо. На это уйдет час, не больше. После вернешься сюда и будешь копать хоть до посинения.

Его зубы сверкнули красным и зеленым.

— И вы будете помогать, — уперся Натан Ли.

— Буду. Если кто спросит, что у нас в «трупном» мешке, мы скажем правду. Человеческие останки.

Еще одна ниточка, подумал Натан Ли. Он отметил впадину альпинистским условным знаком — пирамидкой из камней. Затем повел Окса вниз, к ровной площадке выложенного плитняком внутреннего двора.

Одна створка массивных деревянных зеленых дверей была распахнута наружу. Из хаоса руин они шагнули за порог, в царство относительного спокойствия. Изразцы там и здесь вспучило. Под ногами хрустело цветное стекло витражей. В остальном интерьер казался неповрежденным.

Будто во сне двигался Натан Ли среди алтарей и темных ликов икон, тянувшихся вдоль стен. Ему показалось, что вокруг ротонды места больше, чем обычно, наверное, из-за отсутствия паломников. Их окружали колонны и арки. Вспышки освещали куски витражного стекла. Ни души не было в этом безопасном раю.

— Что я тебе говорил! — радовался Окс. — Все наше. — Мирный интерьер привел его в благодушное расположение духа. — Гробница Иисуса, — торжественно объявил он, подходя к похожему на ящик предмету в центре ротонды.

Мрамор за многие столетия был отполирован прикосновениями пальцев и благоговейными поцелуями. Натан Ли знал: внутри небольшой часовни есть крохотные воротца, из которых с трудом просматривается обломок скалы, покрытый белым и розовым растаявшим воском. Не за ним ли пришел Окс? Если да, то это объясняет привезенные им геологический молоток и зубило для извлечения окаменелостей, но не «человеческие останки».

— Зачем мы здесь? — спросил Натан Ли.

Он чувствовал себя потерявшимся. Каменные лестницы убегали то вверх, то вниз. В луче его фонаря металлические подсвечники чуть покачивались на толстых цепях. Земля все еще ворочалась.

Окс медлил. Он обошел ротонду, Натан Ли — за ним. Окошко, вытянутое по горизонтали, открывало вид на уродливый растрескавшийся валун.

— Место распятия, — провозгласил профессор. — Голгофа, по-арамейски. Или, как говорят, пещера Главы Адамовой, его черепа. Холм, где принял смерть Иисус.

— Я был здесь на экскурсии, — сказал Натан Ли.

Обломок скалы примерно в сорок футов высотой из бледного известняка, именуемого «mizzi hilu», или «сладкий камень», фаворит каменоломен железного века. Его оставили здесь, на своем месте, поскольку трещина, что идет по его вершине, относится к временам неизмеримо более ранним, чем начало христианской эры. Неужели Окс пришел за этим сувениром — куском библейской скалы? Но какой музей купит подобное?

— Смотри, какая маленькая вершина, — деловито заметил Окс. — Еще для двух крестов места нет, как считаешь? И крутая. Видел чертеж в разрезе Гибсона и Тейлора? Уступ выдается с задней стороны. Может, такой скалолаз, как ты, и забрался бы на вершину с крестом на спине. Но человек, которого только что высекли до полусмерти? Говорят, крест должен был весить пару сотен фунтов. Даже если Иисус тащил одну поперечину, это значит — добрых пятьдесят фунтов, а то и больше. В Евангелиях не сказано, что Иисус был распят на холме, — там упомянуто слово «topos», то есть на каком-то определенном месте. Согласно Иерониму, «голгофа» — общее обозначение мест проведения казней распятием. Череп — это намек на непогребенные останки. Неудивительно, что ученые не признали это место. Я, кстати, тоже.

— Некогда рассуждать, — напомнил Натан Ли.

Он осмотрел все вокруг, надеясь обнаружить что-нибудь небольшое и ценное, но, похоже, вокруг были одни безделушки. Непонятно, что привлекло сюда Окса.

— Одно точно, — не унимался Окс. — Чем бы Голгофа ни была, за долгие годы она послужила местом множества других казней. В четвертом году до нашей эры Вар распял более двух тысяч человек, Флор — почти в два раза больше еще до начала Первого еврейского восстания. Через несколько лет Тит казнил таким же образом по пятьсот человек в день. Дальше — больше. Но задай себе вопрос: где останки всех этих мертвецов? Сохранилась ли хоть часть их черепов, костей? Во всех наших раскопах вокруг Иерусалима удалось обнаружить лишь один скелет распятого человека.