Джефф Лонг - Год зеро

Натан Ли поправил дужку очков на переносице и прикрыл глаза. Он думал о Грейс. Тошнота отпустила. На кого она будет похожа? Внешне — на золотоволосую Лидию, молил он. Себя он не считал привлекательным мужчиной. Лицо тонкое, глаза узкие. До сих пор он ломал голову, с чего вдруг в ту ночь Лидия выбрала его палатку. Вероятно, все дело в полной луне, а может, она просто хотела добавить кочевника к своей коллекции. Даже среди чудаков-антропологов, расположившихся на ночлег в палатках, Натан Ли пользовался дурной славой, оттого что любил разделывать убитую на охоте дичь неолитическими кремнями.

Натан Ли очень надеялся: их дочь что-то возьмет для баланса и от него. Немного чугуна, чтобы умерить ртуть Лидии — ее язвительность. Медовый месяц закончился. Его пылкая в пустынных ландшафтах романтическая возлюбленная оказалась женщиной холодной и вполне современной. Выяснилось, что ей для существования постоянно требуется 110 вольт — то для фена, то для зарядки мобильника. Брачная ночь была посвящена дискуссии на денежную тему. Она выбрала MBA [7] Master of Business Administration — программа обучения менеджеров. (Прим. перев.) . Он выбрал… Иерусалим.

Наконец они достигли Голанских высот, оставив позади восходящие потоки пустынного зноя. Но как только нырнули в широкую и длинную котловину рифта Мертвого моря, Натан Ли понял, что разрушения — еще только начало. Любой школьник знал из телерепортажей, что землетрясением было высвобождено 800 000 мегатонн энергии, в 1600 раз больше, чем мощность ядерных взрывов за все военные и мирные времена, вместе взятые. Удары цунами стерли сектор Газа. Как древняя Александрия, Тель-Авив лежал под толщей средиземноморских вод. Галилейское море ушло, переполнив реку Иордан. Дно Мертвого моря опустилось на пятьдесят футов. Его разлив остановился на полпути к заливу Акаба.

Грузовой отсек вертолета не был оборудован кондиционером. Между стен из грубого известняка они постепенно опустились ниже уровня моря. Справа и слева дороги и тропы обрывались прямо в воздухе. В этих краях была весна. Деревья зазеленели. Ягнята жались к матерям. Наконец машина повернула на запад и взмыла ввысь, выбираясь из ущелья.

Перед ними распахнулись руины Иерусалима. В отличие от городов Сирии, он еще корчился в предсмертной агонии. Чернильный смог завис над развалинами. В местах, где перебило газопровод, столбы пламени пронзали небо.

Окс, ликуя, хлопнул огромной, как у медведя, лапой по колену своего спутника. А Натан Ли пребывал в шоке.

— Харам, — пробормотал молодой человек.

В этой части света это выражение было в ходу. «Запретный» или «печальный». В обыденном употреблении оно означало могилу.

Инженер услышал его. Их глаза встретились. Что-то побудило его благословить юношу.

— Да останется там ваше сердце чистым.

Натан Ли отвернулся.

Подавая световые сигналы, вертолет скользил вдоль внешней границы разрушенного города. Белые палатки под ними вспыхивали красными крестами и полумесяцами. Крыши из нежно-голубого ооновского пластика трепетали от потоков воздуха, гонимого лопастями.

Совершенно неожиданно машина нырнула к земле. Окс вцепился Натану Ли в руку. Они жестко сели на брюхо близ южной вершины Масличной горы.

Никто не встречал их. «Самаритяне» буднично выгрузились в ослепительный зной. Дорога бежала поверх города. Иерусалим едва виделся за пеленой черного нефтяного дыма. Израильские коммандос в камуфляже для пустыни и беретах поднялись из желтой пыли сопроводить их в лагерь 23.

Выгрузили ящики с мешками для трупов. Окс открыл один, вытащил несколько мешков и, бросив ящики на дороге, повел Натана Ли прочь от их троянского коня. Трюк удался. Они в игре.

Пока Окс преодолевал во сне десинхроз, Натан Ли бродил по обширному лагерю, пытаясь сориентироваться, охотясь за слухами, впитывая информацию. До заката оставалось несколько часов.

Шесть дней назад здесь не было никакого лагеря 23. Нынче он бесформенно разросся, наползая на склоны Масличной горы, палестинского сборного пункта. До землетрясения местные ездили по извилистой дороге, чтобы выбрать место для пикника и заодно полюбоваться с высоты на город. Теперь же 55 000 призраков остались в развалинах, окутанных пеленой зловещего черного дыма. Те, кто уцелел, никак не могли отмыться, припорошенные белой цементной пылью. Их глаза приобрели кроваво-красный оттенок от содержащейся в цементе извести. Плач тысяч людей напоминал звон цикад. «О Аллах, Аллах, Аллах», — стенали они. Женщины выли.