Ринат Хайруллин - Где от весны не ждут чудес…

В отделении меня пинали до утра. Сначала за то, что я плохой-нехороший посмел поднять руку на сотрудника милиции. Потом стали заставлять признаться в каких-то преступлениях. Я сначала не соглашался, но под утро сломался. «Эту квартиру ты ограбил? – «Да я..», «А вот эту ты?» – «Я». « А вот эту тоже ты?» – «Тоже я». Бить перестали. «Давай рассказывай подробности». Что рассказывать – не знаю. Тут опер, которому я залепил в глаз, видимо, сжалился надо мною. А может просто протрезвел. Отвёл меня к выходу. Дал пинка под зад, и наказал, чтобы к 10 утра я пришёл с отцом. С отцом мы, конечно, пришли. Батя поставил ему бутылку водки, и на этом история окончилась. Так состоялось моё первое знакомство с водкой, и первое же знакомство с правоохранительными органами.

Под вечер в дверь моей квартиры позвонили. На пороге стоял Саня. Я вышел к нему на площадку. Прикрыл дверь. С виноватым видом он протянул мне руку. Я пожал её. Дёрнув его на себя, ударил левой снизу по печени, и ею же боковым в челюсть. Он шмякнулся на пол. Я отпустил его правую руку. Мне было 17 лет, и так завершилась моя первая «настоящая дружба». Потом была и вторая, и третья, и пятая, и десятая. Но оконцовка была всегда одинаковой; в определённый момент "друзья" испарялись. Тогда я не знал, что так будет всегда. Я был молод, и не оглядывался назад, а шёл вперёд к новым встречам.

III

До тех пор, пока ты можешь оправдаться перед самим собою за свои поступки – ты в состоянии жить. Самооправдание – это самообман, и со временем заниматься им становится всё тяжелее. Каким бы железобетоном из доводов и убеждений ты не огородил своё сердце, оно остаётся живым. И его точат сомнения – беспощадное орудие совести, как ненасытные черви.

Мне 20 лет, и я по-прежнему грежу о Голливуде. Но мечты эти где-то на втором плане. На первом же – моя новая, интересная жизнь. После неудачи с американской учёбой, я полностью «забил» на учёбу отечественную, и чаще стал посещать боксёрский зал. На соревнованиях иногда показывал «неплохие результаты». И это «иногда» ставило в тупик моих тренеров. Потому что от меня ожидался если и не лучший, то как минимум стабильный, хороший результат. Ведь на тренировках мне не было равных. В своём зале я мог спарринговать с любым соперником, и нередко «сажал» на пятую точку парней намного тяжелее меня. А на соревнованиях, перед боем зачастую не мог справится с «мандражом». Не то, чтобы я боялся. Скорее, не всегда получалось у меня совладать с ощущением «важности» момента. Соревнования – это для меня было ВАЖНО, и я очень переживал за результат. Смешно, но чем больше я переживал за него, тем хуже он становился. После подобных «переживаний» я выходил в ринг «перегоревшим». Не было во мне тогда ни здравого смысла, ни расчёта, ни хладнокровия. Впрочем, последним качеством я и в обычной жизни не обладал. Никогда не забуду Республиканский турнир, проходивший в моём родном городе. Когда на меня пришли посмотреть все мои родственники и друзья. От меня ждали только победы. Я сам от себя ждал только победы. Это было ОЧЕНЬ ВАЖНО. Я бросился на оппонента, с целью его уничтожить, и… Как в том анекдоте, «кто-то взял, и потушил свет».

Тем не менее, удар у меня всегда был тяжёлым. И вследствие этого появились и друзья, и работа. Сначала я работал в местном ночном ресторане «Шайба». Это был один из тех пресловутых «кабаков», о которых упоминалось выше, и устроил меня туда Анвар. Пацан из старшей группы нашего боксёрского зала. Был Анвар мастером спорта международного класса, и был он в большом авторитете среди городских. Работа была весёлой, и заключалась она в охране:

1) персонала от «отдыхающих граждан»

2) отдыхающих граждан от «отдыхающих граждан»

3) ну и последних от персонала.

Здесь собиралась вся местная «блатата». Конфликтные ситуации возникали редко, и только с залётными (то бишь приезжими). А так – все знали, чей это кабак и ссориться с Анваром не спешили. Тот был завсегдатаем «Шайбы», и практически каждый вечер проводил в застольях и пьянке. Как-то раз у Анвара не заладились «переговоры» с одним из гостей – двухметровым бугаиной. Я помог ему «вынести» обидчика. После этого Анвар меня зауважал, и нередко приглашал за свой столик. Однажды он познакомил меня со своим другом. Марат, так звали друга, был обладателем третьего дана по карате, был тренером, и также являлся достаточно известным и авторитетным человеком в «спортивных» кругах нашей республики. Я был горд, что сижу за столом с такими людьми.