Баянгали Алимжанов - Разрешите жить!

– Будешь драться? Или оставишь ее мне?

Посмотрев на его искаженное злобой звериное лицо, я сказал: «О кей!».

Мы вышли на задворки и начали бой.

Когда медленно сходились, я нанес пару пробных «ударов ломом» по рукам, от которых обычно любой соперник испытывал невероятный болевой шок и отказывался от боя. Но у этого спеца все тело было каменным, и когда он легко отбил мои «ломы» своими ручищами, я почувствовал всю его дикую мощь и ужаснулся. Дело в том, что я одним ударом «лом» раскалывал толстенные доски. А ему все это нипочем!

Я остерегся и хотел завалить его моим секретным «ударом кобры», но он успел уклониться. Я сразу же нанес молниеносный «обратный удар кобры», но он каким-то чудом поставил железный блок и, схватив мою руку, начал уверенно скручивать и валить меня на землю. Отчаянно сопротивляясь, я поддавался ему и упал навзничь. Толпа торжественно гудела, чудовище, навалившись всем телом, приступил к своей страшной работе – схватил мою шею и всей силой своих мощных рук, начал надавливать, пытаясь сломать. Слов нет, этот самодур был силен физически, и он наслаждался своей чудовищной силой и как бы показывал всем: «Смотрите, вот какой я! Как я сворачиваю, ломаю этого человечка!»

Ситуация для меня не из приятных, но этому тупому силачу было не под силу победить хитроумного. Да, да, природа наделила меня самым совершенным оружием, имя которого – разум! Когда я поддался его натиску, я просто выжидал момента, когда вступит в силу моя защита «тигрового ужа». И когда он сильно хватал мое тело, сработала защита «тигрового ужа». В пылу схватки, он, конечно, даже не заметил эту контратаку, и через мгновение обмяк без сознания. Мне оставалось скинуть с себя огромную тушу и для пущей наглядности дать ему пару раз по морде и незаметно нанести удар Н-частицей совести.

Толпа поклонников монстра умолкла в шоке.

Жанмила бросилась ко мне вся в слезах, и мы, взявшись за руки, быстро зашагали прочь.

Монстр начал подниматься, но в тот же миг упал навзничь, закрыл руками голову, прилип к земле и всхлипнул. Это пробудившаяся совесть придавила его, и он сгорал от стыда за свои поганые слова и низменные поступки. Ну что же, случилось то, что должно было случиться – отныне и всю жизнь этот громила будет страдать угрызениями совести! Но ничего, терпимо, даже лучше. Иначе когда-нибудь убьет кого-то и будет тянуть пожизненный срок в колонии особого режима. А так будет жить нормально, тише воды, ниже травы, и временами стыдиться и стыдиться за свои безумные, дурно прожитые дни…

Мы ушли беспрепятственно. Шли долго, молча, только иногда крепко сжимали друг другу руки. Пришли ко мне домой и остались там жить навсегда.

Эти годы были самыми счастливыми в моей жизни. У нас родился сын, затем дочь. К слову, она назвала мне под большим секретом свое настоящее имя и рассказала историю своей жизни, о чем, естественно, распространяться здесь не буду. Не торопитесь, господин генерал Янга Ли Мжанба, скоро все станет ясно. Ведь вы же уверены, что тайн, неподвластных вам, не существует.

Но я знаю то, чего не знаете вы.

Мы даже с вами встречались!

До сих пор вспоминаю наш первый бой с содроганием. Иногда даже снятся мои погибшие товарищи.

В самом начале войны мы попали в засаду. На нас обрушились тонны взрывчатки. Огонь и дым, грохот взрывов оглушили всех.

Все смешалось в этом кровавом калейдоскопе, и мы лежали, слившись с чужой нам землей с одним единственным желанием – остаться в живых! Выжить любой ценой!

И вдруг страшный крик человека заглушил звуки автоматных очередей. Этот крик, прорезав мое незагрязненное сознание, запомнился на всю жизнь. Один солдат встал и шел в нашу сторону. Левая рука была вся в крови, она была разбита вдребезги и практически оторвана взрывом от плеча. Два санитара мигом рванулись было к нему и тотчас упали замертво от снайперских пуль. С ними погибла и надежда солдата на спасение.

Мы смотрели на него и беспомощно молились. Он шел с трудом, спотыкаясь, и наконец подошел к каменной глыбе, где занимали оборону командиры. И упал от потери крови. Тут к нему бросились командиры во главе с генералом. Молодой солдат еле поднялся и в отчаянии отрезал ножом свою висевшую на тонком обрывке кожи, словно на нити, оторванную взрывом руку и с размаха, с громким матом бросил ее в лицо генералу. Пролетев, кувыркаясь в воздухе несколько метров, кровавая рука попала точно в генерала и шлепнула его ладонью по чисто выбритому лицу!