Владимир Кулеба - Артема, 24

И все это он кричит так, что не слышно, как водитель объявляет остановку.

– Молодой человек, нельзя ли потише, какая следующая остановка? Водитель, объявите остановку!

– Какая следующая, Серега, не скажешь? Гражданка интересуется! Вы что же, первый раз здесь?

– Первый – не первый, какая разница, не кричите так, прошу вас.

– Вот ексель-моксель! Хочу ж помочь тебе, старая ты черепица, а она: не кричите! Да кто, спрашиваю, кричит?! Совесть иметь надо!

Полный атас. Хоть из автобуса выходи. И угораздило ж меня!

– Серега, Серега! Вон два места в конце ослобонилось, идем сядем, нам далеко ехать, в самый конец. Батяня, вы проходите? Дайте мы с другом сядем, вам спокойнее же будет.

Ну, слава Богу, сели, может заткнется хоть теперь немного. Ага, не с мои счастьем.

– Серега, ты смотрел вчера по телеку, этому маразматику старому, генсеку, вручили орден Перу! Дожили – где этот козел-бровеносец, а где Перу! Ха-ха!

– Да не ори ты, блин, на весь автобус, заметут!

Действительно, на нас стали оглядываться. Кто с интересом, кто с опаской, кто – изучающе: что за кадр такой, Брежнева вслух костерит.

– Ты чего мне рот затыкаешь, не бзди, ничего не будет за этого козла вонючего!

Это уж слишком. В автобусе – тишина установилась, все толкаться перестали, кто сидит, кто стоит, но молча, в нашу сторону стараются не смотреть. А этот придурок орет, как резанный, на весь автобус:

– Мало ему побрякушек на грудь навесили, скоро уже на жопу начнут цеплять. Так еще Золотое Солнце Перу, трам-татам-татам! За дружбу советского и перуанского народов, ети его в корень мать! Позорит страну, а говорит как, ты слышал? Серега, ты чего молчишь все время? Бздишь ты, что ли?

– Да слышал, слышал. Говори только тише, оглядываются все, сексотов вокруг полно.

– А я их знаешь куда имел твоих сексотов? Пусть жопу лижут своему козлу старому! Страну на весь мир обсирают!

Тут, благодарение Богу, вошла симпатичная девушка, стряхивая снег с шапочки, сдувая с челки. Политика была второй слабостью Петьки. Первой – бабы.

– Девушка, девушка!

Та в недоумении обернулась: кто это кричит на весь автобус?

– Девушка, к нам идите! Место есть, товарищи вот немного сдвинутся, что ж стоять на проходе, вас все толкать будут, а тут тепленько, печка греет. Проходите-проходите! Как, места нет? Некуда двигаться? Не беда, вон кореш мой, Серега, работаем вместе, место вам уступит. Он у нас молодой еще, постоит, тем более, под интеллигента канает. Правда, Серега, уступишь?

– Садитесь, пожалуйста.

– Ну вот, что я вам говорил? Удобно вам? Как вас зовут? Да вы не стесняйтесь, мы не какие-нибудь прохвосты с улицы, в газете работаем, «Шлях до комунізму», знаете?

– Кто ж не знает…

– Вот, значит, это – Серега наш, Христенко, сокращенно – Христос, журналист, заметки пишет, подпись в газете не встречали случайно? А я – Петр Чекал, фотокорреспондент, мои снимки в каждом номере…

Законченный идиот. Патентованный дурак. Нет, видали шизика? Весь автобус обернулся, как на выставке, на нас уставился. Вот какие придурки, оказывается, в газете столичной работают, как о генеральном секретаре, председателе президиума Верховного Совета товарище Брежневе Леониде Ильиче отзываются, а он, между прочим, награжден вчера высшей наградой перуанского государства. Скорее бы выйти отсюда, точно, заметут…

– А вас как? Лена? Леночка, – прекрасно, вот и познакомились. Вы куда едете, Леночка? На работу? А где работаете? На домостроительном? Так и мы туда же! Вот, выполняем редакционное задание, там в обеденный перерыв будут знамя вручать, не слышали? А мы с Серегой репортаж в номер даем. Ну ничего, завтра увидите в газете. А где вы там, кстати, работаете? В детском садике… Воспитателем? Поварихой. Ага. А снимки вам не нужны – утренника новогоднего или всех детей, каждого могу снять, всех воспитателей. Я и на черно-белую, и на цветную могу.

– Не знаю, это у нашей директрисы спросить надо…

– Так в чем дело? Спросите. А я вам позвоню. Я, кстати, если оптом делаю – альбомами, – беру намного дешевле. Если оптом, много снимков. А так – по установленным расценкам. Можно ваш телефончик, Леночка? Серега, ручка есть? У него есть, он у нас писатель. Записывай, я потом заберу у тебя. Это рабочий? А домашний? В общежитии живете? Ну тогда не надо. Я завтра позвоню, договоримся. Вы никогда в фотолаборатории не были? Я вас приглашаю, вам обязательно надо побывать, такая красота, романтика…

Да, уж ты настоящий романтик, блин. Бабы у тебя в лаборатории разве что не ночуют. Со всего города съезжаются. Как мухи на мед, точно. Ну, скажите, есть в жизни справедливость? Тут этих баб по крупицам собираешь, столько усилий тратишь, времени, вечно с ними облом, одни неудачи, если и получиться что-нибудь, потом не отвяжешься. Сцены, объяснения, аборты, подлецом себя чувствуешь, куда ни кинь. И снова остаешься один, и опять все по новой… Не только я ведь, почти все вокруг. Взять нашу комнату – Володька Стогниенко, Стон, человек женатый, двое детей, налево и охота сходить, да не выходит, дома одни скандалы. Сережка Кантимиров – Конти, – вечно мучается, в разводе, дочки без отца подрастают, по телкам разным побирается. Как пойдем втроем баб снимать, никогда ничего путного не получится. Галстук вон тоже развелся, в общаге ктилповской живет, и в комнате три бабы, так он их по очереди…