Михаил Башкиров - Любовь студента, или По всем правилам осадного искусства

За парапетом торчала рябина, густо облепленная свиристелями.

Раскормленные птицы, вскинув хохолки, изредка перелетали с ветки на ветку.

Марина небрежно сообщила название свиристелей по латыни, но студент проигнорировал «мертвый язык».

Хотелось на живом, русском сказать что-нибудь настоящее, эффектное и потрясающее.

Но нужные слова куда-то пропали.

Студент просто смотрел на Марину, не отрываясь.

От быстрых ответных озорных взглядов у студента учащался пульс и ломило виски.

Потом бросались прозрачными тонкими льдинками, свисавшими с перил мрачного дебаркадера, и льдинки разбивались о гранит парапета и скатывались, звеня, по бетонному обводу.

Наконец разговорились, но почему-то диалог свелся к обсуждению быта эскимосов, покорению Северного полюса, характеристике ездовых собак.

После обсуждения врожденных достоинств лаек снова замолчали.

Студенту хотелось, чтобы эта прогулка на легком бодрящем морозце никогда не кончалась.

Марина, похоже, не возражала.

Но постепенно стужа брала свое.

Пройдя набережную до конца, свернули у глухой стены завода к церкви, пересекли магистраль у светофора, поднялись к музею по деревянной узкой лестнице с обновленными перилами.

Вошли в пустынный двор, примыкающий к узорной ограде музея, и остановились возле тихого дома.

Решили погреться в чужом подъезде…

– Хочешь, я открою тебе свою главную тайну?

Студент поставил на батарею пакет с книгами, надвинул шапку на самые брови.

– Потрясающую тайну!

– Зачем торопиться?

Марина сняла очки, отвернулась.

– И почему вы, мальчики, всегда торопитесь?

– Но я знаю, понимаешь, знаю, как можно установить автора «Слова о полку Игореве»!

– Смешной… Кому это интересно, кроме вас, филологов… Подменяете жизнь прочитанными страницами…

– А если это мировая сенсация?.. К тому же мой способ наверняка применим к любой безымянной поэме прошлого!

– Быть знаменитым некрасиво.

Марина протерла очки платком, шагнула к студенту, тронула пальцем его щеку.

– Совсем замерз…

Студент прижался к стене.

Он вспомнил новогоднюю ночь, темный коридор общежития, шалую Тамарку, которая после пятой рюмки вытащила его из комнаты и впилась поцелуем – умело и зло…

– Тебе лучше отогреться здесь, а я пойду.

Марина сняла с батареи пакет.

– У меня как раз поблизости дела сугубо личные…

Где-то наверху громко хлопнула дверь.

Он молчал.

Марина у самого выхода обернулась на мгновение.

– Если завтра надумаешь прийти, я сорвусь с лекции.

Он, так и не шелохнувшись, смотрел ей в спину, и она больше не оглядывалась.

Пусть уходит, скорее уходит… Все блажь… Не надо позволять издеваться… Замерз… Дела сугубо личные… Или думает, что брошусь за ней?.. А если бы вдруг поцеловала, как Тамарка… Нет, такая первая не поцелует…

По лестнице спустилась женщина с авоськой, набитой пустыми молочными бутылками, замерла на последней ступеньке.

– Вы что, молодой человек, здесь позабыли?

– Быть знаменитым некрасиво! Не это украшает жизнь!

– Хулиганье! Только и умеете, что на площадках гадить!..

Студент галопом выскочил из подъезда.

Остановился посередине двора возле сугроба с воткнутой метлой.

Может, необъяснимая Марина где-то затаилась поблизости… Спряталась…

Но во дворе не оказалось ни души.

Студент пошел напрямик, увязая в сугробах.

А может, у нее действительно срочное дело?.. Или мое идиотское филологическое хвастовство насмешило?.. Дурак, нашел время о «Слове» трепаться… Впрочем, хорошо, что обошлось без поцелуев, а то потерял бы голову, стал бы ползать на коленях и клясться в любви… Тамарке же клялся… Хорошо еще, что цепкую вертихвостку перехватил верзила-журналист…

Студент миновал ограду музея.

Улица в оба конца была пуста…

Студент вылез из автобуса последним.

За декоративной стеной – гранитные тяжелые глыбы, припорошенные снегом, – торчал угол Андрюхиного дома.

Самый край жилого массива.

Там крутой бугор, пустырь и кладбище.

А между скученными зданиями и березами кладбища карабкались от реки высоковольтные опоры.

Берег отсюда не был виден, а в просветах девятиэтажек лишь тянулись провисшие тяжелые провода.

Когда студент вышел к площадке у подъезда, он увидел знакомый трансформаторный узел, прозванный Андрюхой пауком, отступающие деревья и четкие штрихи кладбищенской ограды.