Михаил Башкиров - Чудотворная, или Страсти обыкновенные

– Мне бы Александру… Александру… Извините, забыл отчество…

– Если Александру Филипповну, так это я.

Женщина за мрачным письменным столом отложила в сторону какую-то бумагу.

Зазвонил телефон.

Александра Филипповна расторопно подхватила трубку.

– Перезвони минут через десять… Буду ждать…

– Я вот икону принес…

Сластенов скомкал газету.

– Почти чудотворную!

Женщина по-доброму, без издевки, улыбнулась.

– Почему же почти?

– Жена верит, а я нет. И сын тоже.

– Я поняла. Вы к нам на консультацию?

– Нет. Хочу предложить раритет музею.

– Превосходно.

Александра Филипповна взяла икону, включила яркую настольную лампу, достала из пластмассового футляра большую лупу на длинной ручке.

– Только учтите, у нас финансовые возможности ограниченные.

– Я же принес не ради денег, я подарить хочу.

– Подарить?

Александра Филипповна выключила настольную лампу.

– Вы знаете, сейчас никто ничего не дарит, всем нужны рубли, рубли, рубли, как можно больше рублей.

– А я хочу подарить!

– Ну если вы настаиваете…

– Настаиваю!

– Тогда пишите дарственное заявление.

Александра Филипповна извлекла из верхней папки чистый лист бумаги.

– Я, такой-то, такой-то… Укажите место находки иконы, дайте краткое описание композиции…

– Да на ней же ничего не разобрать, кроме гневных глаз.

– Пишите: Спас с житием…

Сластенов начал послушно заполнять заявление под четкую искусствоведческую диктовку.

Текста оказалось не так много – хватило десятка обтекаемых слов.

Александра Филипповна не скрывала удовлетворения.

– Так, хорошо. Сейчас составим акт приемки!

Александра Филипповна не выпускала нежданный подарок из рук.

– Кстати, вы когда последний раз посещали наш музей?

– Давненько.

– Тогда сделаем так… Пока я оформляю документы, вы пройдитесь по экспозиции… Не возражаете?

– С удовольствием.

Сластенов положил перед Александрой Филипповной заявление.

Александра Филипповна нажала какую-то потайную кнопку, и под низким сводом появилась юная особа с указкой в руках.

Александра Филипповна приняла торжественную позу:

– Дорогой наш товарищ Сластенов… От имени всех работников музея приношу вам нашу самую искреннюю благодарность! И в качестве награды мы предлагаем вам личную экскурсию с нашим лучшим гидом, который может вам представить полноценный обзор всей экспозиции…

– Не откажусь.

Сластенову понравилось, как отреагировали музейные работники на широкий жест и благородный поступок.

– У нас есть чем похвастаться!

Юная особа увлекла Сластенова за собой.

– Шедевр на шедевре!..

Сластенов осторожно ступал по узорному паркету, старательно слушал слова, полные экспрессии, украдкой читал надписи на рамах.

Редкие посетители оглядывались на странную одиночную экскурсию.

Наверное, принимали щедрого дарителя за высокопоставленную иностранную персону.

Переходя из зала в зал, Сластенов все искал ту Венеру с укрытыми бедрами, но ее, видно, надежно запрятали.

Где-то через час, одурев от множества картин и поражаясь неутомимости языка юной особы, Сластенов подписал не читая приготовленные Александрой Филипповной документы и, вырвавшись из ее душного кабинета, присел на стул под огнетушителем.

Совсем рядом был витраж, но Сластенов крепко зажмурил глаза.

Начал спускаться по лестнице.

Подмывало обернуться, но Сластенов упорно смотрел на ступеньки.

На последней, которая показалась ему сильнее всех стертой ногами, – или это свет от зарешеченного окна, падающий сбоку, сделал ее такой плоской – он все же остановился, положил руку на широкие перила, обернулся и стал разглядывать витраж так же, как утром разглядывал икону.

Витраж на этот раз ожил – солнце простреливало цветные стекла и длинными размытыми бликами скатывалось по лестнице.

Опять останется в памяти, как заноза, лишь витраж…

Сластенов отвернулся.

Блики терялись, не доходя до высоких дверей, и лишь одинокий заблудившийся лучик уперся в маковку витой бронзовой ручки.

Надо сразу позвонить жене на работу…

Сластенов быстро миновал нишу с пустыми вешалками.

Она поймет… Сама же предлагала отнести икону…

Выйдя из музея, Сластенов на секунду ослеп.

Но постепенно стал различать прохожих, медленные автобусы, юркие легковушки.

И наконец на той стороне улицы, рядом с витриной гастронома, обнаружил две телефонные будки – они стояли впритык друг к другу, на солнцепеке, у одной было выбито стекло, а у второй – дверь нараспашку.