Владислав Виноградов - Без срока давности

Дымов присвистнул. Плохой симптом, старина, коли мерещатся прекрасные странницы. Так и быть, сегодня вечером расслабишься, но завтра впрягайся в лямку велорикши. Веды тыже Афганский Борзой! Работа вытеснит смешные мечтания, работа приблизит час окончательного расчета с Золтановым. Вернуть ему эти проклятые бабки и с наслаждением послать ко всем чертям.

Герка поправил галстук, поднялся по ступеням и тросточкой постучал в запертую дверь.

Швейцар в золотых галунах рванулся к нему, как «Стингер» наперехват вертолету. Место у швейцара было хлебное. Ему отстегивали и девочки, и таксисты, а эти чертовы придурки с велосипедными колясками – нет.

Дымов не платил и платить не собирался. Швейцар уже знал хромого и упрямого велорикшу. Покосился на его тросточку из тускло блестящего титанового прута и нехотя пропустил в вестибюль.

– Спасибо! – громко сказал Герка.

Эрика, листавшая газету у книжного киоска, обернулась. На ней было потрясающее платье, облегавшее фигуру как перчатка. Но уже в следующую секунду Дымов понял, что дело не в платье, а в самой фигуре.

Эрика укоризненно покачала головой:

– В чем дело? Ты же все испортил!

– Дело в одном лоботрясе, который отнял велосипед у паренька из нашего двора, – сказал Герка, пряча за спину правую руку со сбитыми костяшками. – Я задержался объяснить, что нехорошо обижать маленьких.

– Ты еще и Робин Гуд к тому же, – усмехнулась Эрика. – На этот благородный поступок тебе понадобилось… двадцать пять минут. А Шредер никого не ждет дольше четверти часа.

Герка взял Эрику за обнаженный локоток;

– Вот и хорошо. Вместо вечера в душном ресторане я предлагаю прогулку по вечернему городу. Мой напарник ждет на площади. Его зовут Чума, и он лучший велорикша в нашем городе. Поехали?

Эрика Тынсон покачала головой:

– Не сейчас. А твоему Чуме я сосватаю пассажира. Видишь американку в розовых брюках? Она любит все экзотическое.

– А Чума любит крупных женщин. Но выдержит ли ее коляска?

Впрочем, теперь это были заботы Вити Силкина, по прозвищу Чума. У Герки хватало своих. Шагая рядом с девушкой по ковровой дорожке, он вдруг почувствовал тревогу. Он мог дать голову на отсечение, что кто-то провожает его взглядом. Но оборачиваться не стал.

Дымов не ошибался. Сквозь стеклянную дверь гостиницы спину Герки буравили маленькие злые глазки…

Швейцар снова отпер дверь, за которой маячила знакомая фигура, увенчанная красной бейсбольной кепкой. С этого за вход тоже не возьмешь: считается своим. И что за вечер такой неудачный!

– Брат работает? – спросил вошедший.

– Еще бы, – буркнул швейцар. – Его местечко – золотое дно, не то что мое. Торчу на сквозняке, и в карманах сквозняк.

– Кто на что учился, старина!

– Вот и брат твой так же говорит, – не обидевшись, кивнул швейцар. Вечер длинный, и он надеялся, что «капуста» приплывет и в его карман.

Красная бейсбольная кепочка, выказывая отменное знание местной топографии, двинулась к лестнице запасного выхода. Это был кратчайший путь в бар.

Вечером того же дня в Санкт-Петербурге на стол начальника одного из подразделений Управления Федеральной службы безопасности России по городу и области легло переданное по защищенному каналу сообщение. Николай Николаевич пробежал текст: «Отдыхаем по плану, осложнений нет».

Подполковник снял очки и помассировал переносицу. Внизу, под окнами, неумолчно шумел Литейный. «Осложнений нет…» Вот это и беспокоило. В нынешней обстановке нельзя расслабляться ни на секунду. Мафия объявила настоящую войну правоохранительным органам. Вчера в Питере средь бела дня у гостиницы «Советская» был застрелен старший лейтенант милиции.

Николай Николаевич готов был поставить свечку в соседнем Спасо-Преображенском соборе, чтобы ничего подобного не приключилось с его офицером лейтенантом Сурженко в выборгской гостинице «Спутник», откуда пятнадцать минут назад позвонили дежурному по управлению.

Конечно, Сурженко действует в Выборге под другой фамилией, до мельчайших деталей проработана легенда, но тревога не оставляла Николая Николаевича. Ведь то было первое задание молодого оперативника, работать приходилось в непосредственном контакте с объектами наблюдения, а это все равно, что идти по лезвию бритвы.

– Начало нашему знакомству положила благородная любовь к велоспорту, – торжественно произнес Шредер, поднимая бокал с вином. Он сделал паузу, чтобы Эрика могла перевести, хотя Герка и без того все понимал. – Надеюсь, эта любовь всегда будет взаимной!