Илья Стогов - Проект «Лузер». Эпизод второй. Дело о потерянной голове

Осипов продолжал задавать аспиранту свои дурацкие вопросы.

– Ну, а хотя бы приблизительно: что они тут могли искать?

– Да что угодно! Вон видите ящики в углу? Согласно нашим документам они стоят запечатанными с 1794 года.

– И что там внутри?

– Никто не знает. Я же говорю: их никогда в жизни не вскрывали. Любой музей на свете, это просто очень большая куча очень старых экспонатов. Разобраться в которой способен только хранитель. Пока хранитель жив, есть надежда навести в этой груде хоть какой-то порядок. А не дай Бог умрет хранитель, – все, концов не найдешь.

– А хранитель, вы говорите, умер?

Аспирант подбородком указал на стену. Там висело фото с траурным кантиком. На фото был изображен пожилой мужчина в очках.

– Его звали Ростислав Васильевич. Он тут работал еще с довоенных времен, представляете? Но вы же понимаете, их время уходит. Последнее время он болел, на службе почти не появлялся.

– То есть, искать концы теперь бессмысленно?

– Абсолютно!

Капитан попробовал вспомнить, что еще обычно в таких случаях спрашивал у свидетелей его начальник. Вспоминались сплошь удары по печенке, да выпученные глаза писающихся от страха подозреваемых. Но в данном случае этот метод, наверное, не годился. Или, по крайней мере, годился не прямо сейчас. Он покусал кончик обгрызенной ручки, а потом, наконец, сформулировал еще вопросик:

– А как вы думаете, как злоумышленники могли сюда попасть?

– Это как раз не секрет.

Аспирант рукой показал на окно, у которого все еще стоял Стогов.

– Вот окно. Вон, видите, снаружи карниз? Подтянуться на руках. Выдавить раму. Спрыгнуть на пол. И до утра делай тут, что хочешь.

– У вас что, в залах нет сигнализации?

– На дверях есть. На окнах первого этажа тоже есть. А на нашем этаже нет. И не спрашивайте меня почему.

– Да? А я собирался.

– За почти триста лет существования нашего музея, это первая попытка ограбления. Теперь сигнализацию, наверное, поставят. Но до этого ее не было.

Осипов внимательно осмотрел оконную раму. Потом покусал ручку и на всякий случай осмотрел ее еще раз. Рама, как рама. Что делать дальше, написано на ней не было.

Аспирант переводил взгляд с экспоната на экспонат и причитал:

– Нет, ну какие вандалы! Вы посмотрите: не полнились даже носорогу рог отломить.

– А у него был рог?

– Вот такенный.

– Ладно. Рог мы тоже зафиксируем. А этот человек вам знаком?

Аспирант покосился на пришпиленного к полу покойника.

– Ну, в таком ракурсе мне трудно сказать. Думаю, при его жизни мы не встречались.

– То есть, это не кто-то из ваших сотрудников?

– У нас в музее не принято ходить на работу в спортивных штанах.

– А голова? Вы не знаете, где его голова?

– Может, укатилась в соседний зал? И там затерялась, а? Знаете, сколько у нас в музее отрезанных голов?

Осипов подошел поближе и сел на корточки. Ну да, спортивные штаны и отсутствующая голова. А еще – груда разбросанного вокруг холодного оружия: асегаи, мачете, самурайские мечи, средневековые секиры и все в таком роде. Мужчина лежит на животе, а в спину ему по самое древко всажено копье.

– Ты его сфотографировал?

– Да, товарищ капитан.

Он покрепче ухватился за древко и рывком вытащил копье из спины. Звук получился каким-то противным, чавкающим. Осипов не глядя, отдал копье стоявшему рядом сотруднику.

– На-ка. Подержи.

Покойник лежал на животе, поджав руки под себя. Аккуратно взяв покойника за плечо, капитан перевернул его на спину и из окоченевших рук выпал небольшой сверток. Что-то серое, скатанное в рулон.

– Оп-па! Что это тут у нас такое?

Капитан поднял сверток, встал с корточек и развернул его.

– Тьфу! Стогов! Твою мать! Ну-ка иди сюда!

Сверток оказался целиком, без единого разреза снятой человеческой кожей. Сплошь разукрашенной странными татуировками. Ноги, гениталии, живот, плечи, – не хватало лишь головы. А так вполне годная к употреблению человеческая кожа. Если потеряешь где-то свою, можно влезть внутрь и дальше ходить в этой.

– Что это вообще такое?

Стогов забрал кожу из рук ежащегося от омерзения капитана, свернул ее пополам и положил на пол, рядом с покойником.

– Чего ты верещишь? Это «афалу-Туи-Тонга». Боевой трофей полинезийских вождей. Лет двести тому назад на островах Тихого океана мужчины доказывали свою доблесть тем, что без единого разреза снимали с врагов кожу. Особым ножом отсекали голову, а потом брали вот так, и выворачивали поверженного противника как чулок.