Михаил Кириллов - Моя академия. Ленинград, ВМА им. С.М.Кирова, 1950-1956 гг.

Старшиной курса стал майор медицинской службы Мироненко Георгий Семенович, фронтовик, грамотный, интеллигентный человек. Он оставался старшиной до конца нашего обучения.

Экзамены в весеннюю сессию прошли успешно. Впереди предстояли лагерные сборы. Они традиционно проводилось в Красном Селе.

И вот, в начале июля, весь курс на электричках выехал в Красное Село. Там, на возвышенности размещался лагерь: стояли развернутые в линию лагерные палатки с койками, имелись стационарная столовая, склады, душевые, медпункт. После размещения пришлось по графику стоять под грибком в качестве дежурного. За лагерем стоял лес, на его окраине возвышался памятный камень курсантам военных учебных заведений Петербурга, проходившим здесь подготовку еще в 19-м веке, поставленный самими курсантами, а через глубокую долину, по дну которой бежали электрички, располагался сам город Красное Село. На западе от лагеря высилась гора Воронья, с которой немцы в войну свободно рассматривали дворцы Ленинграда. Это была стратегически важная высота. Здесь шли упорные бои. Красное Село было захвачено.

20 июля я сбегал в город и послал телеграмму сестре Любе с поздравлениями – ей исполнился 21 год.

Лагерный цикл продолжался дней 20 и включал полевые занятия, различные построения и перемещения, ночную игру с хождением по азимуту и учебную тревогу с получением оружия и маршем через Красное Село далеко за город с последующим возвращением.

Тревогу объявили часов в 5 утра. Мы, молодые, воспринимая все всерьез, дружно бросились к оружейному складу за получением винтовок. Затем строем, с винтовками за плечами, двинулись в сторону Красного Села. Пока было по-утреннему свежо, идти было относительно легко. Но через час мы уже тащились, а не шли. А старослужащие, предвидя, что винтовок всем не хватит, получать их не спешили и теперь шли налегке. Винтовки были очень тяжелыми. Еще через час стало жарко, июльское солнце палило. Мы покрылись потом, он выступал на гимнастерках, щипал глаза. Болели ноги, наверняка возникли потертости. Но, когда подходили к лагерю, за километр, колонна подтянулась, построилась и затянула песню «Взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать, то ли дело под шатрами в поле лагерем стоять». Чего нам это стоило! Но мы не подкачали. Когда пришли в лагерь и уже в палатках сняли сапоги, увидели пузыри на стопах и голенях. Босиком, хромая, потащились в медпункт, где нам была проведена первичная хирургическая обработка. В последствии дня три мы считались больными и приходили на перевязки. Вот какой оказалась цена наивного патриотизма. Когда я Юрку Филимонова упрекнул, что он, комсомолец, оказался в числе сачков, он ответил мне: «Моралист-скотина!». Но это осталось на его совести. В общем, я не жалею, что помучился на марше. Хотя бы потому, что поумнел.

В свободное время, особенно в жару, спускались к полотну железной дороги, к пруду. Помню, слушатель Шустов нырнул в пруд «рыбкой» с разбега и сильно ударился головой о каменистое дно. Лежал несколько дней с сотрясением мозга в лазарете лагеря.

В конце лагерного сбора курс построили возле кургана, возвышавшегося посреди поля и именуемого курганом Каткова. Полковник Катков, старший преподаватель кафедры тактики, был высокого роста, с могучей фигурой. Стоя на кургане в плащ-накидке, он напоминал статую Командора. Это впечатляло. По случаю окончания сборов в лагерь приехал и генерал-майор Н.А. Кичаев, заместитель начальника академии по строевой части. Одна нога у него была в протезе. До войны, в Туркестане, он, командуя кавалерийской дивизией, в учебном бою повредил ногу, которую позже ампутировали. Но он остался на службе, хотя на фронт уже не попал. Он поблагодарил курс за успешное проведение лагерного сбора и пожелал всем отдохнуть в предстоящем отпуске.

Отпуск я провел в Евпатории. Собрались все Кирилловы, в том числе из Москвы. Приехал и Анатолий Прокофьев, один из уже знакомых мне заводских родичей, сумев, бедолага, перед этим перепутать время убытия поезда из Ленинграда с утреннего на вечернее. Из-за этого потратился и жил у нас весь отпуск без денег даже на курево, зато все время был трезвым как стеклышко.

Море, абрикосы навалом, помидоры, арбузы, дыни и общение – все это нам подарила Евпатория.

При возвращении в Ленинград в конце августа на перроне ленинградского вокзала Москвы меня провожали мои друзья Аля Скобелева и Борис Рабинович.