Ирина Асаба: Амнезия [СИ]

— Дядь! — дробно смеялась белокурая проводница. — Где ж тебя так раздели? В карты, что ли проигрался или из баньки без исподнего ушел?

— Да нет! — вторила другая, — он от любовницы в таком виде сбежал, когда их ейный муж застукал.

— Ты чего в вагон рвешься? К нам, что ли захотел? Мы девушки строгие, за просто так не продаемся. Тебе мужик сначала штаны найти надо, а потом по бабам шнырять, — смеялись проводницы.

Но мужчина на их смешки не обращал внимания, а упорно крутил и рвал на себя ручки вагона. Обходчик тронул его за плечо и окликнул.

— Мил человек. Тебе чего здеся надо? В вагонах портки не валяются. Ты вспомни сначала, где их забыл, да найди их. Ты откуда такой? Где бруки посеял?

Мужчина перестал дергать ручку и удивленно посмотрел на обходчика. Потом, проследив глазами за его взглядом, увидел свой оголенный предмет мужской гордости и прикрыл его руками.

— Да ты чего молчишь? — снова пытался добиться от него ответа, обходчик. — Язык что ли ча проглотил? А может ты из этих, из безпамятных будешь?

Мужчина снова недоуменно посмотрел на него и сев на блестевшую стальным блеском рельсу, заплакал. Он упер лицо в широкие ладони и через небольшие промежутки времени вздрагивал широкой спиной и передергивал плечами.

— Ну, точно, — сочувственно сказал обходчик, — из этих… Да откуда же вы беретесь? И претесь все на железную дорогу… Чего вы тута забыли, едренать-матренать! Вставай! Пошли, к ментам отведу. Они знают, что с такими как вы делать.

Мужчина перестал плакать, поднялся и, прикрывая полой рубахи причинное место, пошел вслед за обходчиком. Чернов удивленно проводил глазами странную пару, и перед ним вдруг мелькнуло лицо "Костика". Стараясь выбросить из головы мысли о службе, он посмотрел на часы и решил вернуться на вокзальную площадь, чтобы купить свежих московских газет. Дальше время побежало чуть быстрее, и скоро он уже покачивался в плацкартном вагоне, провожая глазами столичные предместья. Ответ на вопрос, что же случилось с полуголым мужчиной, с "Костиком", лишившей себя жизни девушкой, беспокоил его некоторое время, но ритмичный стук колес навеял сон и скоро он забыл об этих историях.

ТВЕРЬ

Подъезжая к Твери, Чернов вспомнил, что еще в 1990 году город назывался Калининым, по фамилии всенародного старосты Михаила Ивановича. Это, сейчас никому ни о чем не говорит это имя, а в свое время оно было у всех на слуху. Калинин входил в число соратников Сталина и санкционировал массовые репрессии, но это было бооольшой тайной. Народ же относился к Калинину хорошо, а дети называли дедушкой. Русское название Тверь больше подходило этому старинному городу. На здании вокзала красовался герб от 1780 года с золотой короной на подставце. Что он означает, Чернов не знал и подумал, что надо бы поинтересоваться у Яшки значением этой символики.

Пончик встречал его у вагона. Приятно было видеть расплывшееся в улыбке лицо друга, который почти не изменился со дня их последней встречи. Гостеприимно распахнув дверцу "Мерседеса" какой-то последней модели, Яков пригласил гостя в благоухающий кожей салон. Видно было, что вещь новая, дорогая и хозяин чрезвычайно гордится ее приобретением. Автомобиль живо домчал их до многоэтажного дома Шереметьевых и шустро нырнул в подземный гараж. Дома их уже ждала Лиля, с накрытым в гостиной столом, сервированным по высшему разряду. Чернов белой завистью позавидовал приятелю. В его доме его никто не ждал. Холостяцкая квартира отпугивала многолетней пылью и неухоженностью. Надежда на уют, правда, была, но она возникла не очень давно. Примерно с того времени, как у него завязался роман с Маринкой. Она, в отличие от некоторых его знакомых барышень, замуж за него не рвалась, а просто любила и радовалась каждой минуте общения. Может быть, именно поэтому в его голове и появились пока не совсем твердые мысли о совместной жизни. Ругнув себя за сентиментальность, Чернов оставил воспоминания о любимой и вернулся к гостеприимным хозяевам.

За ужином друзья обсуждали предстоящий отпуск, вспоминали одноклассников и рассказывали друг другу о своей работе. Пончик развалясь в объемном кожаном кресле, курил трубку из вереска под названием "Шерлок Холмс" и пробовал табак, подаренный другом. Табак имел ни о чем не говорящее название "Larsen 1864", и стоил Чернову приличных денег. Стоящий рядом ломберный столик был заставлен всевозможными прибамбасами, сопровождающими ритуал курения трубки. Вещицы явно были куплены не на базаре, а откуда-то привезены. Пьезозажигалка с мощной подачей огня была предназначена специально для трубки, тут же стояли подставки, ершики, специальной формы пепельница и прочая, по мнению Чернова дребедень. Но Пончика процедура курения забавляла, и Юрий снисходительно терпел пространные разъяснения о сортах табака, материала трубок, ароматизаторах и другой специальной чепухе.