Владимир Михановский - Самое таинственное убийство(Терра)

— Нет. Пользоваться будатором так же безопасно, как рассматривать амёбу под микроскопом. Только здесь вы будете разглядывать не микроорганизмы, а картины, порожденные памятью пробудившегося времени. Вы — первые из людей, кто увидит это. Вам будут завидовать потомки.

— Осколки вселенной, перемешанные в кашу, — проговорил Эребро, как бы размышляя вслух, и покачал головой. — Пространство и время, раздробленные в прах! Разбуженное время…

— Ожившая память столетий! — восторженно подхватил Арсениго Гурули.

— Довольно, — жестом прервал Завара сыпавшиеся с разных сторон реплики. — Я сам помню газетные заголовки. На три четверти газетчики врут, а на четверть — перевирают. И часто из-за них… Ну, ладно, — провел он ладонью по глазам, словно отгоняя наваждение. — Имейте только в виду, что прибор не доведен до конца, хотя остались, в сущности, пустяки.

— Арнольд, успокойся, — произнес Делион. — Мы верим в твой гений. Но те мельчайшие осколки, которые образуются в приборе… Их энергия фантастически высока.

— Неужели ты думаешь, Атамаль, что я не позаботился о безопасности наблюдателя? — перебил Завара. — Дурного же ты обо мне мнения. Шар окружен защитным полем.

— Каков запас прочности энергетического барьера? — спросил деловито Рабидель.

— Минимум стократный.

— Отлично, отлично, — потер руки марсианин.

Вместе с этими словами кончили бить напольные часы, стоявшие в углу гостиной.

— Я ждал двенадцати, чтобы народился новый день! — торжественно произнес Завара. — Сейчас я включу будатор, уже заряженный рабочим веществом, и это будет начало новой эры!..

— А что взято в качестве рабочего вещества? — поинтересовался Делион.

— Хороший вопрос, — кивнул Завара. — Дело в том, что мой аппарат должен в принципе пробуждать память любого вещества, в каком бы состоянии оно ни находилось. Это могут быть, полагаю, любые частички. Ну, а внешняя форма… Она может быть любой. — Он обвел взглядом стол. — Годится вот эта кожура банана, стакан, ложка. Короче, любой предмет. Ведь атомы вокруг нас в большинстве своем не разрушаются, а только рекомбинируются, перегруппировываются. Помните, у Омара Хайяма? Звонкий кувшин из обожженной глины, — а когда-то это был падишах. Ну, вот. Я вышел из головного корпуса и зачерпнул немного земли из клумбы перед центральным входом. Ждите меня!

Дверь за Арнольдом захлопнулась, но люди за столом продолжали молчать.

— Прометей! — нарушил Арсениго паузу. — Нет, что я говорю? Завара больше чем Прометей. Тот подарил людям только огонь, а Завара — власть над временем, а значит — и над пространством.

— П…причем здесь пространство? — спросил Мишель.

— Одно, молодой человек, неотделимо от другого, — пояснил Арсениго.

— Вы слишком часто, Гурули, упоминаете имя Прометея, — заметил Делион.

— Потому что мы с ним, можно сказать, земляки, — расплылся в улыбке Арсениго. — Я родился и жил в тех горах, к которым он был некогда прикован цепью по воле разгневанных богов.

И тут заговорили все разом, словно рухнула плотина, преграждавшая поток.

— Относительно власти над пространством и временем вы несколько поспешили, Арсениго, — заметил марсианин. — Насколько я понимаю, работа над будатором еще предстоит немалая.

Гурули отмахнулся от реплики, как от надоедливой мухи:

— Ну и что? Важен принцип. А доводка, градуировка и прочее — это дело десятое.

— Не скажите, — нахмурился Делион. — Сейчас аппарат напоминает необъезженного мустанга, который может сбросить седока. Либо завезти не туда, куда надо.

— Все равно лучше скакать на необъезженном мустанге, чем на полудохлой кляче. А мустанга мы укротим, не бойтесь!

Гурули так победно оглядывал всех, словно это именно он, поднятый из ничтожества Заварой и вообще работающий в Ядерном без году неделя, будет доводить будатор до ума. И именно в его руках — вековая мечта человечества.

Сильвине было досадно, что она пропустила разъяснения Арнольда и теперь не понимала, о чем, собственно, идет речь. Нагнувшись к Делиону, который, по ее разумению, лучше всех разбирался в предмете — после, разумеется, Завары — она попросила растолковать ей суть вопроса.

Александр положил ладонь на ее руку.

— Когда Арнольд вернется, мы вместе пойдем в его кабинет, — сказал он. — Я все разъясню вам на месте.

— Спасибо, Атамаль.

Завара задерживался. В гостиной начало нарастать незримое напряжение.

— Послушайте, Даниель, — неожиданно спросила Сильвина. — Какую, собственно, работу вы выполняете в Ядерном центре?