Антон Кулаков: Дерево и пень[СИ]

Он сделал вторую затяжку — вспомнил, как родился Артем. Вот он едет на такси в роддом, вот жена показывает ему в окно новорожденного, вот они празднуют его первый день рождения, вот та самая первая линейка, на которой их сын прикрывался букетом, вот и выпускной, с которого он с одноклассниками сбежал на дискотеку…

На третьей затяжке он вспомнил Андрея — чудесный, бесшабашный ребенок, с искрой в глазах, его любимец, много приятных моментов вспоминается, вот его первый синяк, вот первая двойка…Мужчина закрыл глаза и продолжил вспоминать.

Четвертая затяжка, последняя… Катюша. Его маленькая Катя которая быстро выросла и повзрослела, уже восьмой класс. Ее первая любовь, когда она влюбилась в своего преподавателя истории. Ее первый успех — победа на школьной олимпиаде по истории, когда ее любимый историк поцеловал ее, она носилась как не нормальная — довольная и счастливая…

Сигарета закончилась. Пора.

Он вошел в лифт и нажал кнопку своего этажа. Вышел из лифта и открыл дверь свои ключом. Наверное, в последний раз. Вся семья была на кухне — ужинали. Он разулся и, не снимая плащ, прошел на кухню.

— Привет, бросила ему жена, — Феликс, раздевайся, я налью тебе суп.

— Я не голоден, — ответил он.

Дети изумленно переглянулись.

— Где успел перекусить? — осведомилась жена.

— Нигде. Просто не хочу есть. Я пришел собрать вещи.

— Ты уезжаешь в командировку? — спросила Катя.

— Нет. Я ухожу. Навсегда. Бумаги о разводе я направлю через контору.

Немая сцена. Жена спиной застыла у раковины, Катя поперхнулась, Братья переглянулись.

Мужчина вышел их кухни и пошел собирать вещи.

Катя выскочила со своего места бросилась к матери и закричала:

— Наконец–то он сваливает! Я уже заждалась, когда дядя Леня станет мне папой!

— Говори потише, Катерина, а то он передумает, — сказали братья.

— Ведите себя корректно, дети, — спокойно остановила их жена, — я же не прыгаю до потолка, а ведь должна бы, я так счастлива, все наши проблемы с ним он решил сам.

Но остановить праздник семьи уже было сложно остановить, братья достали из холодильника бутылку шампанского и уже разлили его по четырем фужерам.

— А пятый зачем, — спросила Катя, — Ему что ли?

Мужчина вернулся на кухню. Семья обернулась к нему лицом и произнесла тост:

— За наше освобождение!

Они чокнулись и выпили.

Первым из кухни вышла Катечка:

— Мама, посуду сегодня Темка моет, мне позвонить надо. Уходи поскорее, — бросила она отцу.

— Мама, я пошел смотреть телевизор, посуду сегодня Темка помоет, — проходя мимо отца он бросил, — наконец–то я смогу болеть за «Барселону»!

— Мама, я помою посуду, позже, — сказал Артем и удалился, на ходу бросив, — про алименты не забудь.

Жена вышла с кухни без слов.

Из комнаты была слышна болтовня братьев:

— Бог мой, теперь же можно будет у бабушки ночевать!

— И телевизор перетащить!

А в зале Катя болтала по телефону:

— Анечка, ты не поверишь, моя Старая Вешалка, нашел себе другую телку и сегодня решил свалить, вот кайф, такую party можно устроить! Жуть. Я такая довольная, просто с ума сойти можно. Гулять? Конечно пойду, теперь никаких безумных поисков в восемь вечера, да здравствует свобода.

Катюша договорила. Следующее что он увидел, это его старший сын и бывшая жена, выходящие на балкон покурить.

— Как, ты еще не ушел? — спросили они и удалились.

Мужчина открыл дверь туалета, закрылся. Сел на унитаз и схватился за голову.

Нокаут, мой дорогой.

Феликс встал и вытер с глаз слезы. Теперь он должен найти в себе силы и пойти на встречу к Анастасии. Ведь его будущее это она.

Он вышел из подъезда и сел в свой автомобиль. Впервые он решился сесть за руль после принятия алкоголя. Автомобиль выехал из двора плавно и мягко и как только это случилось за поворотом раздался лязг металла, визг тормозов и грохот. Это закатилась звезда одного человека, который хотел быть честен до последнего вздоха. И за эту честность он и поплатился жизнью.

Когда спиливают дерево — от него остается пень. И выкорчевать его из земли на свет божий очень непросто. Когда умирает человек — остается большая группа живых, которые обильно страдают от факта смерти одного единственного индивидуума. И эти страдания — как корни от пня срубленного дерева — их вырвать очень сложно, ибо они плотно опутывают, затягивают и держат в земле. Они не позволяют воспоминаниям покинуть разум оставшихся жить. Эти воспоминания и есть эти самые корни, есть то самое ценное, что может оставить человек — люди которые его помнят, и пока они помнят его — он не умрет совсем. Не умрет в человеческом сознании, еще в чем–нибудь — он останется в памяти. Разум на самом деле очень замечательная штука. Пень, как и воспоминания, держится долго — он очень долго держится в земле. Иногда может послужить местом для посадки филейной части. Но сами понимаете — пней много — так что такая посадка — уже успех. Для пня — посадка, а для человека — его окружение, его корни…