Джон Браннер - Квадраты шахматного города

Я галантно щелкнул зажигалкой, что ее ничуть не удивило. Она прикурила, затянулась и посмотрела на меня.

Глаза у нее были с фиолетовым отливом.

– Спасибо, – любезно произнесла она по-испански.

Незаметно подошел официант, чтобы убрать шахматные фигуры. Она жестом удержала его и, показав на шахматную доску, спросила:

– Хотите доиграть партию?

Я улыбнулся и покачал головой. У белых не было никаких шансов.

Она кивнула официанту, чтобы убрал фигуры, и пригласила меня пересесть к ней за столик.

– Сеньор – иностранец, – констатировала она. – Скорее всего, он здесь впервые.

– Совершенно верно. Но разве это так заметно?

– О да. Вы были удивлены, увидев, что шахматные столешницы действительно предназначены для игры.

Интересно, как и когда ей удалось заметить это. Я пожал плечами.

– Да, вы правы, – признался я.

– Вам придется еще встретиться с этим здесь, в Вадосе, да и по всей стране. Можно сказать, шахматы стали у нас таким же национальным увлечением, как и у русских.

Она вспомнила про свою сигарету, затянулась и стряхнула пепел.

– Наш президент, конечно, мечтает в один прекрасный день открыть в Вадосе второго Капабланку. Поэтому все мы с раннего детства играем в шахматы.

– А сам Вадос тоже шахматист? – спросил я, чтобы как-то поддержать разговор.

– О да, разумеется.

Мой вопрос, видимо, удивил ее.

– Говорят, он прекрасно играет. А вы?

– Я шахматист весьма посредственный.

– Тогда сеньор, если он останется здесь, должен оказать мне честь и сыграть со мной партию. Позвольте узнать ваше имя?

Я представился.

– Хаклют, – задумчиво повторила она. – Знакомое имя. Меня зовут Мария Посадор.

После того как мы обменялись общими, ни к чему не обязывающими фразами, мне показалось удобным спросить ее, что произошло на площади в момент моего приезда.

Она улыбнулась.

– Это одна из составляющих нашей жизни здесь, в Вадосе, сеньор Хаклют. Обычное явление.

– Правда? А мне казалось, что у вас нет проблем подобного рода…

Она опять улыбнулась, обнажив красивые, безукоризненной формы зубы.

– Вы меня неправильно поняли. Привлечение такого большого числа полицейских – дело действительно редкое. Но… возможно, сеньору приходилось бывать в Лондоне?

– Нет, никогда.

– Тогда вы, вероятно, слышали, что в Лондоне есть место, называемое «уголком ораторов»?

До меня наконец дошло.

– А, вы имеете в виду «уголок» Гайд-Парка? Вы хотите сказать, что нечто подобное есть у вас на Пласа-дель-Сур?

– Совершенно верно. Только у нас при нашем темпераменте дискуссии приобретают больший накал, чем у флегматичных англичан.

Она рассмеялась. Смех ее был каким-то очень сочным, так что я вдруг подумал о спелых яблоках.

– Ежедневно в полдень здесь собираются несколько десятков человек, которые чувствуют в себе призвание проповедовать что-либо или клеймить неприглядные явления нашей действительности. Порой страсти разгораются. Вспыхивают дискуссии.

– А что послужило причиной сегодняшних волнений?

Грациозным движением кисти она прикрыла лицо, словно опустила на глаза вуаль.

– О, причины тут могут быть самые разные. Скорее всего разногласия религиозного характера. Я, право, не интересовалась…

Она ясно дала понять, что не хочет больше говорить на эту тему. Я уступил ее желанию и перевел разговор в несколько иное русло.

– Мне любопытно было узнать, что у вас здесь есть «уголок ораторов». Это тоже одно из нововведений вашего президента?

– Возможно. Но скорее всего, как и многие другие выдающиеся идеи президента, и эта принадлежит Диасу.

Имя Диаса мне ничего не говорило, но моя собеседница продолжала, не обращая внимания на то, что я не все понимаю.

– Безусловно, это полезное начинание. Что может быть лучше открытой трибуны, с которой говорится о делах и проблемах, по поводу которых люди выражают свое неудовольствие?

– А кто такой Диас? – не выдержал я. – И почему идея исходит от него? Я думал, что Вадос здесь – бог и царь.

– Ну, это не совсем так, – резко возразила она.

Мне показалось, что я невольно задел за больное.

– Без кабинета министров Вадос не стал бы тем, кем является, а без Диаса – в первую очередь. Диас – министр внутренних дел. Естественно, он менее известен, чем Вадос. Кроме того, за пределами Агуасуля Вадоса знают еще и потому, что его именем названа столица. Но ведь общеизвестно, что даже самый могущественный правитель зависит от того, насколько сильны его сторонники.