Александр Студницын - Алая завеса

Телефонная трубка молчала. Без особой надежды я сказал: «Алло» — но ещё только подумав об этом, услышал выжидающее дыхание.

— Они ушли, ты видел их? — голос Анна звучал напряжённо. Ощущалось негласное присутствие слёз, что либо уже отхлынули, либо только намеревались пролиться.

— Да, я не успел далеко уйти, когда раздались крики на лестнице, а потом ты не брала телефон…

— Не хотелось, чтобы они слышали наш разговор, понимаешь? Стало бы ясно, что кто-то в доме.

После неловко повисшей паузы Анна попросила меня подняться.

Вопреки ожиданию увидеть слёзы и страх я застал хозяйку квартиры скорее в приподнятом настроении. По крайней мере, в настолько приподнятом, насколько позволяла ситуация. Невольно вспомнилось, что девушка немного пьяна, однако недавнее потрясение с двумя ломящимися в дверь людьми должно было напугать кого угодно. Получилось же так, будто происшествие лишь насторожило незнакомку. Причём объектом скрытого недоверия и подозрения вечно выступал ночной гость. Постоянные попытки выспросить всё обо мне и скрыть правду о себе бросались в глаза.

— Ты чуть всё не испортил. Их очень насторожил телефонный звонок. Удивительно, что они ушли. Но, возможно, вернутся. Ещё ничего не ясно. Все думают, я уже отсюда уехала. По крайней мере, думали.

Не дав мне прокомментировать свои слова, Анна предложила кофе, прося заодно подробно рассказать, что именно случилось внизу, у подъезда.

Квартира, находящаяся в невысоком старинном домике, представляла собой две комнаты с коридором, кухней и санузлами. В фантастическом количестве на подоконниках стояли растения, но цветов не было. Не похоже, чтобы кто-то собирался вообще отсюда съезжать. Хотя, с другой стороны — взгляд несколько раз зацепился за какие-то тюки и пакеты, чем-то плотно набитые. Мебель же явно собирались оставить. Старая, неплохо убранная, но всё же пыльная, она сама представляла собой часть пыли. Или, что даже вернее, часть дома, уставшего от бесконечного своего века. Отсюда не уезжают, это дом вечности. Тем не менее (не знаю, вопреки ли?) на кухне царила уютная чистота. Откуда-то дуло, и слышимость происходящего на улице была значительной. Где-то далеко шумел прилив неизвестных потоков машин с автострады и выли сирены скорой помощи, а поблизости, наверное в этом же районе, чей-то смех превращался эхом в подобия привидения.

— Ты одна живёшь? — спрашивая, я невольно смутился от того, что не мог вспомнить, когда мы выбросили из речи местоимение «вы».

— Последний месяц да. Хотя, может быть, это странно, при моей боязни людей. Но ведь в случае отъезда удобно иметь меньше удерживающего, не правда ли?

— У тебя очень красивый дом. Много лет вижу подобные строения в центре и всегда с интересом воображал, кто же в них живёт? Почему-то приходят смешные мысли о провалах во времени, призраках, феноменах проклятых мест… но я это не к тому, что он странный. Просто я действительно люблю старинные здания.

Моя собеседница задумчиво молчала. Чашка явно не остыла, однако хозяйка держала её плотно, и внимание не могли не привлечь изящные пальцы. Одно неловкое движение и едкий напиток сожжёт их нежность!

— Скажите мне, Павел, кого вы увидели у подъезда, когда позвонили сюда?

— Можно просто Паша, всё равно перешли на ты. Да и так гораздо лучше. Из дверей вышли, даже выбежали двое. Парень и девушка. И что совсем невероятно, мне показалось, юношу я узнал, как и он своего случайного встречного.

— Кто это был, по-твоему?

— Друг из моего детства, точнее сводный брат. На добрую половину наши биографии должны состоять из одних и тех же воспоминаний. Мы дружили не разлей вода ещё с тех пор, когда я ребёнком жил в провинции. Дома стояли рядом. Наши родители дружили, позже поженились, воспитывали нас как братьев. В принципе, и до брака меня с братом окружали, по сути, одни и те же люди. Члены семьи, и его и моей, смешались и стали единой в детской памяти. Но когда лет семь назад мы приехали в Москву, друг, к которому больше подходит слово «брат», исчез. Обе семьи искали его, правда, боюсь, я принял недостаточное участие. Никогда не забуду депрессию родителей и переполох. Полиция нечего не нашла, однако заявила, что парень скрылся по доброй воле, иначе остались бы хоть какие-то следы. Естественно, никто с такой точкой зрения не согласился. Тем не менее самостоятельное расследование тоже зашло в тупик. Толком и его новых друзей, которые на тот момент уже появились, не смогли найти. Словно их и не существовало. А ходили слухи, будто он якшался с какой-то новой организацией типа секты, нечто околорелигиозное. Уже несколько лет расследованием пропажи юноши даже его семья интересовалась, уже теряя веру… иными словами, без должной бодрости и внимательности. А ведь кто знает, может быть, парень где-нибудь успел оставить след в последние годы?