Алекс Бессмертный - Страшнее смерти

«Это же моя бабушка! Только… мёртвая». Борозда на шее – след от бельевой верёвки, на которой она повесилась. «Кто просил тебя сделать этот кронштейн таким крепким?» – прозвучали в его голове слова упрёка матери отцу. «Зачем ты прикрепил его так высоко?». Действительно, зачем?

Чудовище двигалось прямо на него. Он приготовился (в который раз за эту несосветимую ночь) к самому худшему. Но старуха, даже не взглянув в его сторону, свернула налево, и сделав своими копытами-ластами ещё несколько шоркающих шлепков, скрылась в дедовой комнате.

Он выдохнул. Едва ли это можно было назвать вздохом облегчения. Он ни за что не двинется с этого места. До утра. «Это не может не кончится с рассветом!» Авось, пронесёт… «Похоже, эти твари, оставляют меня в покое, когда я не двигаюсь». Но, «Дьявол! Как же хочется ссать!» О том, чтобы отправиться сейчас в туалет, не могло идти и речи. Помочиться в штаны? Нет, это уж слишком. Надо встать с дивана, отойти на пару шагов, и…

Не успел он подняться на ноги, как услышал противный тоненький смех. Детский. Он замер. Из дальней комнаты (в которой когда-то была родительская спальня) донёсся топоток. Частый, лёгкий. Будто пробежал кто-то по ней. Кто-то маленький.

Из личного сообщения от Чёрного блогера. 25 июля в 13.42

«Оно, это Нечто, попытается убить тебя нынешней ночью, мой несчастный друг. Но я бы на твоём месте не слишком переживал по этому поводу. Смерть не худший исход. Ведь в рукаве у Него всегда припасено кое-что пострашнее смерти…»

Он медленно опустился на диван.

Он напряжённо вслушивается в тишину, нарушаемую лишь скрипящим стуком настенных часов, возможно, отсчитывающих последние секунды его жизни.

Топ-топ-топ-топ-топ…

Маленькая тёмная фигурка, с едва светящейся, как гнилушка во мраке головкой, пробежала через зал и скрылась в коридоре, ведущем на кухню.

Рефлексы подбросили его на ноги. (Нельзя двигаться!)

«О Господи! Кто это? Кто?»

Топоток послышался из другого места, из той самой комнаты напротив, оттуда где они все, где Оно …

В непроницаемой тьме проёма замерцали две искры. Тлеют, словно угольки. Надвигаются из этой дыры в преисподнюю. Пересекают порог…

Вдруг угольки хихикнули, высоко, пронзительно. Это глаза! Маленькое, тёмное существо со светящимися во мраке глазами, скорыми семенящими шажочками, подметая паркет полами длинной чёрной мантии, катится прямиком к нему. Гном? Карлик?

Ребёнок! Маленький мальчик, с большими, горящими оранжевым огнём глазами, останавливается в паре метров от него. Какие недобрые эти глаза! Сколько в них недетской жестокости. Мальчик глядит на него снизу-вверх, хищно, пожирающе, испытующе. От этого ребёнка веет могильным холодом. Немая сцена длится несколько секунд.

Вдруг мальчик улыбнулся. Но это была не улыбка – оскал, обнаживший зубы. Зубы у мальчика не такие, какими они должны быть у обычного ребёнка. Вместо ряда плоских верхних и нижних резцов, во рту этого исчадия стоял жутковатый частокол мелких, но острых клыков. Оно сделало ещё два шага вперёд.

– Здравствуй, братик! – произнесло существо высоким детским голосом.

– Т-т-ты к-к-т-то?..

– Нерождённый.

– К-к-кто? – он медленно пятясь отступал от дивана, к окну.

– Ты думал мёртвые дети не растут, братик? – Мальчик, не теряя дистанции в один метр, следовал за ним. – Они тоже растут. Только очень медленно.

– Что тебе от меня нужно? – он продолжал отступать к окну.

– Я хочу, чтобы ты был со мной, братик, – мальчик вытянул из прорезей мантии ручонки со сверкающими острыми коготками на пальцах и протянул их навстречу.

– Я не твой братик! – поясница встретилась с подоконником.

– Нет, ты мой братик, – не согласился ребёнок-монстр. Его злые глаза загорались всё ярче. – Я умер в животике у нашей мамы, когда тебя ещё не было.

– Мне жаль, – рука шарила по стеклу за спиной, отыскивая рукоятку.

– Ты играл с мамой, она целовала тебя, гладила по головке, да? А я? – огонь настоящей ярости запылал в глазах маленького чудовища, серые брови сомкнулись над переносицей, узкие губы затряслись, скривились. – Так не честно, братик!

– Мне жаль, – ладонь нащупала рукоять на оконной раме.

– Иди ко мне! – адское Нечто сделало ещё шаг вперёд, порвав разделяющую дистанцию до минимума.

– Нет! – он рывком развернулся лицом к подоконнику, рванул ручку, и распахнул окно настежь. Пятый этаж.

– Давай! – подбадривающе пропел детский голос за спиной.