Ширли Мерфи - Кот стоит насмерть

И снова номера машины оказались замазанными грязью. Но на этот раз Джо и Дульси поскребли засохшую глину и сумели отковырять достаточно, чтобы разглядеть калифорнийский номер 3GHK499.

Цифр, указывающих, в каком округе выданы номера, разумеется, не было. В Калифорнии это не практикуется. Машина могла быть зарегистрирована в любом уголке штата, только Макс Харпер может выяснить остальное, прогнав номер через информационную систему транспортного управления. Джо выводило из себя, что полицейские имеют доступ к сведениям, которые рядовой гражданин — и рядовой кот — получить не в силах.

С другой стороны, думал он, так и надо, полицейским и без того приходится несладко. А если дать штатским доступ к информации Управления автотранспортом, они такого там натворят, вовек потом не разберёшься.

Оставив «Хонду», они пробежали по улице к оштукатуренному белому домику и увидели, что семейство всё ещё трудится в саду, освобождая корни от мешковины и опуская саженцы в землю. Там тонкие белые корешки связанных до поры кустов расправятся, словно голодные язычки, которые тянутся к пище.

На дорожке у дома стоял черный «Мерседес». Джо и Дульси вспрыгнули на капот, затем на крышу машины, оставляя отпечатки лап на гладкой поверхности, а оттуда перескочили на крышу гаража, покрытую округлой керамической плиткой.

Слева от них возвышалась двухэтажная часть дома. Окна обеих спален были открыты, ветерок раздувал прозрачные белые занавески. В первой спальне двигалась какая-то фигура, когда она повернулась к встроенному шкафу, на выпуклых складках мешковатой юбки и безразмерного свитера мелькнули блики света. Кошки подкрались поближе, распластались по черепице и прижались к стене, изогнувшись, чтобы осторожно заглянуть через стекло.

Женщина раскрыла двойные дверки шкафа и принялась рассматривать висящую там одежду. Её растрепанные седые волосы не мешало бы как следует подстричь и основательно расчесать. Она выглядела так, будто прибарахлилась «по последней моде» на благотворительном базаре. Подол её юбки лихо свисал на лодыжки в плотных чулках — такой стиль можно было счесть предвестником новой моды; её туфли тоже могли бы вскорости выглядеть стильно, крепкие и прочные, такие особо ценятся среди бездомных бродяг. Просмотрев содержимое шкафа, Немолодая дама аккуратно взяла висевшее на вешалке маленькое платье из золотистой парчи.

Когда она повернулась к зеркалу на внешней стороне створки шкафа, они ясно увидели её отражение. Шаловливо улыбаясь, она приложила нарядное вечернее платьице к своей коренастой фигуре, повертелась так и сяк, словно решила соблазнить невидимого зрителя, прижимая изящную вещицу к своим выпирающим формам.

Наблюдая за ней, Джо едва не подавился смешком. Но Дульси придвинулась поближе, кончик её хвоста плавно шевелился, зелёные глаза сочувственно округлились в знак женской солидарности. Страсть этой немолодой и плохо одетой тетки проняла её до самого сердца, она по-родственному понимала эту жажду обладать чудесным золотым нарядом. Глядя на пожилую женщину, Дульси была с ней заодно, на одно мгновение кошка и воровка — домушница соединились в душевном порыве.

— Что это с тобой?

Дульси подскочила и уставилась на кота так, словно совсем забыла о его присутствии.

— Ничего. Всё в порядке.

Он встревожено посмотрел на подругу.

— Просто мне грустно видеть её. Достаточно?

Он удивлённо округлил глаза, но ничего не сказал. Они видели, как женщина сложила золотое платье небольшим квадратиком, приподняла свой бесформенный свитер и засунула свернутую вещь в сумочку, висевшую у неё на поясе. Они потрясённо смотрели, как она обыскала ящики комода, вытаскивая колье и браслеты и запихивая их в ту же сумку; туда же пошли золотой зажим для галстука, золотой поясок и крохотная золотая заколка, а два мягких на вид свитера она заткнула себе за пояс. Внезапно она повернулась к окну и пошла прямо на них; кошки отпрянули и прижались к стене. Она подлетела к открытому окну и испустила яростное шипение, словно обезумевший кот, так что у Джо и Дульси шерсть встала дыбом. На кошачьем языке такой звук сопровождает отчаянную атаку идущего на смертный бой. Эта женщина знала кошек. Знала, как выразить самую устрашающую угрозу разъярённой кошки, знала нечто глубинное и сокровенное, что проникало в самую сердцевину кошачьего страха, знала их собственный язык. Они смотрели на неё лишь одно мгновение, а затем спорхнули с крыши обратно на «Мерседес», пробежали вдоль него и пустились наутек в сторону холмов, мимо белого коттеджа, в густые заросли кустов, где никто не смог бы до них добраться.