Вера Окишева - Я их вижу

– Вы держите меня, – сипло шепнула она.

Мужчина совсем растерялся. Посмотрел на свои большие ладони на хрупких плечах, обтянутых белой тканью платья. Люстра очередной раз жалобно скрипнула. Хлопнула входная дверь. Шторы взметнулись, как флаги, а в камине вспыхнул огонь.

Ни графиня, ни Димиан не обращали внимания на царивший вокруг хаос, смотрели друг другу в глаза и пытались изъясняться.

– Вы держите меня, – повторила Тати, потрясённая до глубины души тем, как приятно стоять вот так вот рядом с тёплым человеком, даже в жар бросало от такой близости.

– Вам неприятно? – резковато уточнил Димиан и убрал свои ладони.

– Нет-нет, – поспешила его успокоить девушка, судорожно придумывая слова, чтобы объясниться. – Просто вы такой горячий, как вода в ванной.

– Чего? – опешил комиссар, а затем взглянул на кружившее над ними белёсое облако потусторонней сущности и кое-что стал понимать. – Вас что, раньше никто не обнимал?

– Конечно же нет, – возмутилась графиня и отпрянула от предположившего невесть что в её адрес мужчины. – Я же приличная девушка!

Вдруг входная дверь распахнулась так, что громко ударилась о стену. Тати вздрогнула и стала озираться. Она неожиданно поняла, что не видит графа.

– Ваше сиятельство? – тихо позвала она, растерянно оглядываясь по сторонам. – Максимилиан? – жалобно протянула. Она словно оглохла, она не видела родного привидения. Всё в холле бушует от раздражения призрака, а самого виновника беспорядка нет.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил комиссар и положил руку на плечо девушки.

Она недовольно скинула её и сделала пару шагов, обходя холл, продолжая звать привидение. Комиссар поднял голову на белёсое облако, которое спустилось прямо перед лицом графини, а та так и не увидела призрака, пока не сделала очередной шаг. Затем вздрогнула и чуть ли не со слезами облегчения обняла родного и любимого графа.

– Я так испугалась! – прошептала она, зажмурившись. – Я думала, вы пропали!

– Ты меня не видела из-за этого типа! – обиженно выговаривал граф, у которого от паники появилось ощущение, что у него есть сердце, и оно вновь болезненно остановилось! – Обвешаются своими амулетами! Непробиваемая защита! С ума чуть не сошёл, пока не понял в чём причина. Не подходи к нему близко и не жмись. Ты приличная девушка! Пусть этот остолоп свои лапы держит при себе, а то ведь я найду способ, как пробить его защиту!

Тати стояла, зажмурившись, ощущая, как покалывает от холода пальцы и даже не отстранялась, зная, что сейчас по секунде тает её жизнь.

– Деточка, ну что же ты, – возмутился граф, отлетая от наследницы, хоть и чувствуя прилив сил, но испытывая угрызения совести. – Опять же неврастеник заявится и будет отчитывать меня.

– Простите, я просто испугалась, – тяжело вздохнув, открыла наконец глаза графиня.

Успокоиться было сложно. Её всё ещё трясло от паники, захлестнувшей на миг от пронзительной мысли, что граф исчез. Татиана боялась этого. Остаться совсем одной в этом неизведанном мире живых людей было страшно. Да, она готовилась к тому, что призрак исчезнет, как только найдёт достойного преемника. Но не вот так же вот резко. Хлоп! – и никого.

– Добрый день, – тихий глубокий мужской голос раздался от входной двери.

Тати оглянулась, махнув рукой комиссару молчать, когда он хотел продолжить разговор с ней.

– Ну вот, – расстроенно вздохнул граф. – Этого только ещё не хватало!

– Добрый день, господин жнец, – обрадовалась Татиана появлению на пороге замка высокого мужчины, придержавшему край чёрной шляпы в приветствии, и тепло улыбнулась черноглазому проводнику душ, нерешительно глядя на притихший призрак убиенной женщины. Та с удивлением смотрела на жнеца смерти, а тот скупо приподнял уголки губ, обозначая намёк на приветливую улыбку.

– Не для всех он добрый, – в своей манере возразил незваный, но всегда желанный для Тати гость, оглядывая хозяйку замка, укоризненно качая головой. – Я же просил тебя, девочка, быть более осмотрительной с отмеренной тебе жизнью.

– Простите, господин жнец, это случайно вышло, – попыталась оправдаться Татиана, а граф за её спиной лишь фыркнул.

– Случайность стоила тебе, девочка, десяти секунд, – чопорно отозвался жнец смерти.

Максимилиану не нравилось заискивание наследницы перед проводником душ, когда она в очередной раз извинялась, выгораживая его. Поэтому и злился на жнеца, который хоть и передал ответственность за ребёнка графу, однако вечно с неизбежностью самой смерти проверял, как тот справляется с воспитанием девочки, и не желал прощать оплошности призраку.