Андрей Кузьмин - Заброшенная территория

– Почему еще не бросил курить!?– продолжил нажимать Бутов на молодого лейтенанта, вошедшего в только что заселенный кабинет. Майор последовал за ним.

Парень растерялся, соображая, – третий день на службе!

–У нас президент курит?

–Ни как нет, товарищ майор! – не ломая голову, перешел на «инструкции» опер и загадочно улыбнулся.

–Ну, вот…Что бы и ты мне, ко дню милиции…, фу-ты, полиции…, да и все вы бросили!

–Ясно, товарищ майор! – оперуполномоченный оперативно выдвинул ящик стола и сбросил с него пачку «Винстона» обратно в ящик, который молниеносно закрыл, – Это еще и для вхождения в контакт, а не только…. Кстати, а какой президент не курит?

Заметив мелькнувшую пачку, лейтенант полиции подумал: «Я десять лет назад бросил на «Милдсэвэне», а в его возрасте курил «Бонд»…. Богатеет страна!»

–Ты еще спроси – чей!? Президент у нас один, иди, служи! – И майор Бутов поднялся в свой главенствующий на третьем этаже кабинет. Из окна виднелся Кавалеровский парк, пересечённый вдоль и поперек пешеходными дорожками, выложенными керамической плиткой, по вдоль и в конце которых стояли разнообразные облупившиеся от времени фигуры-постаменты, созданные неизвестными скульпторами в 50-60-ые и установленные в парке поселка Лудье (позже – Фабричный). К середине 70-х огромную женщину-геолога с неприступным волевым лицом, мужчину-проходчика с отбойным молотом на плечах и таким же лицом, медведицу с медвежонком…, а так же всякую мелочь переместили в Центральный Кавалеровский парк, в который из окна только что выглянул Бутов. Парк, поутру, был разсосредоточенно наполнен вяло прогуливающимися молодыми мамашами с колясками и рыскающими на поводках собачками, суетливо принюхивающихся к урнам у лавочек. Пожилая постоянная посетительница из рядом стоящей пятиэтажки, что-то приговаривая, кормила голубей у фонтана, уже как полвека неработающего по причине убыточности данного мероприятия. Из неоткуда появившись, через парк расслабленно «проплыл», теперь чему-то загадочно улыбающийся, травокур «Кислый». Листва с тополей ровным слоем чуть прикрыла дорожки. Редкие, старые аттракционы и карусели еще не заработали из-за только вчера закончившегося дождя, а так же по причине буднего дня, а еще и первой его половины. В Кавалерово осталось мало детей. Молодежь разъехалась, и потомство воспитывалось в других – финансово более благополучных местах!

Зазвонил телефон.

– Алло! – взял трубку Вадим.

– Вадик, это я! – прозвучал голос Скрипко.

– Ты куда пропал?

– Я в машине, еду в « Лудье».…Одного субъекта надо увидеть.

– Надолго?

– На полчаса.

– Через час жду у себя!– Бутов увидел заглянувшую в кабинет девушку и махнул рукой: «Входи, входи!»

– Все?

– Все!– выключил он телефон,– Ну?! И какие, Ань, проблемы?– взглянул на скрещенные, коротко прикрытые светло-голубым платьем мясистые ножки, присаживающейся на стул светловолосой, симпатичной особы, с ярко накрашенными полными губами, и прозрачными светло-голубыми глазами.

Опять звонок…, но на стационарный:

– Алло?

– Карпушкин говорит! Смотри там, Вадим! Скрипко наши «краевики» интересуются.

Карпушкин – это начальник межрайоного отдела наркополиции.

– Да понял, понял. Займусь профилактикой!– положил трубку и широко улыбнулся, – А ты все такая же, Анька! Сексом от тебя за километр несет!

– Заехал бы вечерком тогда, Вадик. Или, запах секса командира «Уголовки» уже не торкает?– девушка грациозно перекинула шоколадные от загара ноги.

– Работа, Ань…, прежде всего работа и лишь потом…, после выполнения. А тебя? Что на данный момент торкает?

– Ну, работа – так работа! Мне нужно, Вадичка, с коробок химки и эфедрина таблеток сто!– при слове «эфедрин» голос ее злобненько зарычал.

– Ну, ты же знаешь, Аньчик, эфедрин не могу. Хватило и того раза! А химки? Да хоть три короба. Ну, рассказывай!

– Ну, ты же знаешь, Вадь, без эфедрина много не расскажешь. Люди болтливы под «мулькой». А под «химкой» они замыкаются в себе!– и повернулась со стулом к майору, скинув ногу с ноги и чуть расщеперив их. В результате узенькая полоска трусиков мелькнула прозрачной, чуть втянутой вовнутрь, белизной.

– Ну ладно! Не нужна химка, так не нужна!

– Химка – это для меня, Вадь…, или для нас! А мулька для дела! Понимаешь?!

– Рассказывай! Там посмотрим!– голос майора прозвучал серьезно, и устало, но взгляд еще раз зацепился за белое, тоненькое прикрытие,– Б****ь ты, Анька, конченая!